Переписка Покровского с Бунимовичем, которого поперли из Госдумы за светлые идеи. Часть III.

Саша, привет.

Давно не писал. Тут у нас в столице проходили выборы в Мосгордуму, может, слышал? О самих выборах что напишешь…

Помнишь хрестоматийный советский анекдот про мужика, который расклеивал по ночам листовки без слов, просто чистые листы, приговаривая "А что писать, и так всё ясно…"?

Наутро после выборов иду к своему кабинету — выметаться надо, освобождать место для нового избранника. У дверей стоят бумажные мешки в человеческий рост, штук пять, и на каждом одинаковая принтерная распечатка большими буквами:

"БУНИМОВИЧ. АКТ К УНИЧТОЖЕНИЮ". Именно так.

Нет, Саша, за меня не беспокойся, это не маленький московский освенцим на скорую руку. Это такой у них язык канцелярский — простой, как мычание.

Только начал упаковывать книги и бумаги, звонок с модного молодежного радио. В трубке полные оптимизма голоса юных идиотов:

— Здравствуйте, Е.А., мы звоним вам прямо из эфира!

— Здравствуйте, — отвечаю.

— Вот тут по лентам новостей идет информация, что в Мосгордуму вы не прошли, зато вам предлагают крупный федеральный пост. Это правда?

— Правда, — говорю не моргнув глазом.

— Круто, а какой именно? Вы не могли бы нам открыть тайну прямо здесь, сейчас, в прямом эфире?

— Могу, — говорю. Мне предложили быть президентом Российской Федерации. Но я отказался — больно хлопотно.

И тут, Саша, эти "как бы" свободные, отвязанные, крутые ребята сразу отключились — с перепугу, даже без "спасибо-до свидания". Кишка тонка.

Выкидывал бумаги — вспоминал завершение думской колготни.

Среда. Выступление на последнем думском заседании — законопроект об образовании детей с ограничениями по здоровью. Между прочим, Саша, несмотря на телевыступления начальников и прочие шумовые эффекты, у нас до сих пор нет об этом ни федерального закона, ни региональных.

Четверг. По звонку ребят из Архнадзора поехал в Замоскворечье, там в Кадашах за высоким забором сносили экскаватором "Дом дьякона". Девятнадцатый век, рядовая московская застройка, первый этаж каменный, второй деревянный. Это и есть, Саша, настоящая Москва, соразмерная человеку, не чета вашим питерским имперским наворотам. Я сам, кстати, в похожем родился. Мой снесли, еще когда я в школе учился. А этот — сейчас. Залезли мы на соседнюю крышу, звонили в Москомнаследие. Остановили ковш. В понедельник, когда подвели итоги выборов, снос продолжился.

Пятница. На Остоженке наконец открывали Музей Тургенева. Дом его матери. Там он останавливался, когда в Москву приезжал. Там и "Муму" написал.

Давно еще, когда я впервые приехал к фирмачам, которые арендовали этот особнячок, попытался им объяснить, что можно со мной спорить, можно с мэрией договариваться, но вот с Тургеневым конкурировать — едва ли. Тем более — с Муму.

Нашли им другое место. Но Остоженка, Саша, это у нас теперь — "Золотая миля", самые дорогие в России квадратные метры. И все же удалось выбить классику посмертную жилплощадь. Ты, Покровский, ему не завидуй. В твоей подлодке тоже когда-нибудь каюту-музей откроют: "Здесь он писал "Расстрелять!"

Ну вот, докатился напоследок до письма в жанре "Отчет депутата". Всё. Ухожу. Выключаю свет. Закрываю кабинет. Что сказать на прощание?

Знаешь, двухлетняя моя внучка перед сном машет ручкой и говорит: "Бай-бай, масяки!" Вроде, не совсем понятно, к кому конкретно она обращается и что именно она имеет в виду. Но, согласись, что в целом — понятно.

Вот и я, пожалуй, тоже, проходя по коридорам власти с вещами на выход, повторю вслед за Викой: "Бай-бай, масяки!"

До связи,

Твой
Евгений Бунимович

Женя, привет.

В России выборы – это разновидность свиного гриппа. Болеют только чиновники. Остальных и прививать не надо – у всех стойкий иммунитет.

В Петербурге – 77 % проголосовало всем понятно за кого, и главный наш законодательный цветок – Тюльпан Тюльпанычем у нас его зовут – сказал, что была "небывалая активность".

Я не очень понимаю, что такое "небывалая активность" и чем она отличается от "бывалой", честно тебе признаюсь.

Вот раньше проводилась агитация, листовки, подписи, проекты, прожекты, пиар, черный, белый, выступали, кандидаты, жизнь, кипела – и это была обычная, подозреваю, активность.

Теперь – тишина. Никто не выступает, не призывает – вообще ничего.

Я час стоял возле входа в избирательный наш участок – никого. Будто похороны серийного убийцы. Никто не пришел.

Ну, может, в конце дня, я не знаю, все рванули – и вот вам результат.

Небывалый, невиданный.

Чудо чудное и диво дивное.

Просто былинные герои – "махнул рукой – улочка, взад махнул – переулочек".

Не понимаю, что их удержало от цифры 87% или 97%. Почему именно 77? Что это за цифра такая? "7" и еще раз "7".

Впрочем, наверное, семерка – это какое-то астрологически правильное число – счастье обозначает. Хорошо, что только "77", а не "777", например.

К слову, объяви кто-нибудь завтра, что проголосовало 777%, думаю, никто не удивился бы. С арифметикой теперь плоховато – в школах ее почти не учат – так что вполне. Обсудили и – батюшки-светы – 777!

Человек с фамилией Чуров не должен заниматься выборами. Так мне кажется. Иначе их будут все чураться. И еще мне кажется, что человек с фамилией Трутнев не должен охранять природу. Трутни не охраняют. Турни сосут то, что с трудом принесли другие.

Так что тебя из Думы Московской правильно поперли. Единообразия для. Ряды должны быть единообразные.

Один философ как-то воскликнул: "Все г...но, что не золото!"

Мне кажется, что это удобно для идентификации человеческой личности. Походишь к личности и спрашиваешь: "Вы, случайно, не золото?" – "Нет!" – отвечает она, личность.

"А…" – отвечаешь и все понятно.

Вот и Газпромом все понятно. Он тоже все обсудил с жителями, согласовал, и теперь будет строить у нас тут чудище – огромный факел от зажигалки.

Говорят, даже известные в Петербурге люди все это одобрили. Список этих людей уже составлен, утвержден и согласован.

Они даже письмо подписали, чтоб, значит, скорее начинали.

А я считаю, что правильно. Должны построить. Ведь раньше только шпиль Петропавловки над городом возвышался, а на нем – ангел. Все это говорило о божьем порядке. Мол, над всеми вами реет ангел, а выше – Бог.

Теперь над нами другой ангел должен реять, поскольку пора, а заодно и бог другой. Кажется, его раньше звали Мамоной. Не знаю, какое теперь у него имя. Думаю, со временем, откроется и это.

Твой навеки,
Покровский.

Часть I
Часть II
Часть III
Часть IV
Часть V

Источник: novayagazeta.livejournal.com