Не до велосипедистов
***
Стараемся. Вот на-днях в Москве у нас был день без автомобиля. Как в лучших европейских столицах. Москвичи, правда, отреагировали вяло, сели всё в те же машины, стали всё в тех же пробках. А вот чиновники, получив строгое указание сверху, добирались до мэрии кто во что горазд. Кто в метро заблудился с непривычки, кто в Хлыновский тупик упёрся, полагая его проходным. И за что такие муки? Чтоб назавтра с глубоким удовлетворением вернуться в авто?
Но я опять про них. Давай, как обещал, про нас. Мы в антиавтомобильном раже тоже вспомнили про Европу, про евро-вело-альтернативу. Активисты велосоюза при этом пробирались к нам на Петровку на своих двухколёсных только им ведомыми путями, а "яблочники" во главе с Сергеем Митрохиным мужественно прорывались на велосипедах аж с Пятницкой.
И вот, Саша, эти славные велоактивисты, которые встречаются бодро и регулярно, устраивают велопробеги, ездят табором по всему миру, борются с нашим новым столичным генпланом, где всё так же нет велодорожек, начали шумное обсуждение с привычного тезиса: "Люди у нас пассивны, гражданского общества нет".
Дежавю, Покровский. Буквально за пару дней до того вот так же сидел, но уже с теми, кто борется за сохранение исторической московской застройки - в пикетах, в газетах, на сайтах, устраивают альтернативные экскурсии и много ещё чего. Хронику и тезисы той встречи напечатала "Новая", а "Яблоко" теперь пытается пробить эти осенние тезисы через извилистые властные коридоры. Но я не об этом.
На той встрече тоже каждый второй повторял: "Гражданского общества у нас нет". Как мантру. Как не требующую доказательств аксиому.
Не выдержал, говорю: А вы-то кто, мы все кто? Заодно рассказал, как у нас была американская делегация, и милая пенсионерка-общественница из Атланты, борец против добавления искусственных красителей в кошачий корм, начинала в беседе все фразы одинаково: "Мы, гражданское общество…" Так-то.
И на открытии книжной ярмарки услышал очередного начальника, который перед толпой людей, пришедших за книгами, исполнял в микрофон всё ту же заупокойную песнь: "Увы, книг сегодня почти никто не читает. Это стало маргинальным". Нас всё время убеждают, что нас нет. Кажется, уже почти убедили.
А мы есть, Саша. И читать книги - это нормально. Маргинально – не читать. И на велосипеде кататься нормально. Ненормально, что негде. Нормально бороться за сохранение своего города, против его разрушения. Нормально, когда мои вполне успешные выпускники, сидящие нынче в банках и офисах, в выходные собираются, скидываются и везут подарки в детский дом в Тверскую губернию.
Нормально дружить с друзьями, а не с органами, любить любимых, а не властную вертикаль. Всё это не маргинально, а нормально. Всё это и есть гражданское общество. И всё это есть.
Вспомнил совсем уж давнюю историю. Сидел я как-то на всем известной радиостанции - позвали участвовать в очередной передаче про школьные проблемы. А в эфире в это время шла яростная полемика Анны Политковской с каким-то генералом. В конце ведущий запустил "голосовалку". За Политковскую проголосовало тогда почти 70 процентов слушателей, за генерала – 30. Их попросили прокомментировать результаты. И Аня стала комментировать так, как будто за неё – меньшинство! Она не расслышала. Не поняла. Не поверила. Её поправили. Она растерялась, засмеялась.
Мы потом долго с ней об этом казусе говорили. Я даже на эфир чуть не опоздал. Пытались понять, как и когда они смогли нас убедить, что нас уже почти нет. Даже Политковскую смогли убедить, что она может быть только в меньшинстве!
Её уже нет, Саша. Но мы-то есть.
Твой Евгений Бунимович
***
Я как-то говорил тебе, что прежде чем ответить на вопрос, как там здоровье Санкт-Петербурга, я все время смотрю в окно.
У меня окна выходят во двор, а там помойка, на которой всегда не хватало одного ящика, и по этой самой причине мусор лежал на земле.
Так вот, не поверишь, все это в прошлом, уже полгода, как двор чист.
Совершено.
Убирают мусор.
О чем это говорит?
Это говорит о больших переменах.
Вот если б мусор лежал на своем обычном месте, то это говорило бы о том, что все в этом мире на своих должностях, а вот как только стали его убирать, так в этом, казалось бы, незыблемом заключении, образовалась брешь.
И она с тех пор только расширяется – мусор убирают все лучше и лучше.
И уже не два полупьяных отечественных дворника над ним трудятся, а три совершенно трезвые таджички.
Это, я вам доложу, нечто!
В ближайшее время ожидаю или падения звезды, или вояж в нашу галактику кометы, или, на худой конец, снимут кого-нибудь – губернатора, или же самого начальника ГУВД.
Последнее вероятней всего – снимут.
То есть, нам не до велосипедов!
Все прогрессивное человечество – а прогрессивное, у нас, сам понимаешь, сидит где – сжалось там в ожидании удара из космоса.
Уже никто не спорит о необходимости возведения Газпромовской елды, уже никто не вспоминает о том, что уже разрушили, а что еще только предстоит разрушить в городе на Неве, все затихло.
Тишина.
И тишина такая, что, случись где на ближайшем кладбище стук гробовщика о крышку гроба, так в сей же час звук этот отражается в какой-нибудь чиновничьей груди болезненным стоном.
Я, пожалуй, единственный человек, способный уловить этот стон.
Уловить и понять.
И траву стригут.
С небывалым остервенением.
И асфальт начали класть задолго до мороза – ой-ой-ой, Женя!
Многие, многие… ох, и полетят же.
Чую.
Вот ты все время слышишь о том, что нет у нас гражданского общества.
А я слышу иное – мор грядет чиновничий. Чума. Ее Величество Проказа.
Дырочная проводимость. Образовалась дырка, и пошла, пошла, пошла она гулять, погуливать, и ничего, ничего той гульбе помешать уже не в силах.
Перед смертью все продадут. Заводы и пароходы. Ничего с собой не разрешат взять. Чисты должны быть. Чисты и обмыты – как в гроб.
Аки слеза.
Ордена в руки сунут, как двугривенный сиротинушке, и поминай как звали – быльем-то у нас быстренько все порастает.
Был человек, и спустили его.
В общероссийский унитаз.
Трагедия.
Леди Макбет в собственном безумии – власы по ветру вьются, взгляд по земле мечется, дыхание зловонное, да и то перехватывает.
И книги не читаются – буквы хамски перед глазами пляшут краковяк и никак в слова не складываются.
И всюду. Всюду мерещатся свиные рыла. Как в какое окно взглянешь, так сейчас же кажется, что сытая свиная морда в нем уже торчит, похрюкивая.
Некоторые все же пытаются читать новые откровения политических авторов, но ни черта у них не получается. Не выходит – руки дрожат, авторы выпадают, они наклоняются впопыхах, пытаясь подхватить, и на них – на авторов – судорожно наступают.
Это у вас в Белокаменной генералы с журналистами в рейтингах соревнуются, а у нас не до того – бледны все с лица и с тела.
Кто-то, говорят, на дню по несколько раз перекрашивается, чтоб, значит, благообразный цвет иметь к сошествию в преисподнюю.
Кто-то крестится, все время путая двуперстие с щепотью, а кто-то от ужаса пытается, повторимся, бизнес, на подставных людей оформленный, перепихнуть тем людям, которым скажут.
Некоторые согласны ехать послами в Эквадор.
А кто-то и на Зимбабве уже согласен.
И главное, все как-то не вовремя.
Только, понимаешь, с недвижимостью все наладилось, утрескалось, утряслось.
Опять же, туннелей хотелось нарыть. Дополнительных.
Из Москвы в Санкт-Петербург.
Так что – то ли еще будет.
А началось все с мусора.
Обнимаю!
Твой
я!
Часть I
Часть II
Часть III
Часть IV
Часть V
Источник: