Фрагменты биографии

Свершилось! Господи! И я действительно получил возможность ощутить что такое романтика офицерской жизни, что такое океан, увидеть какой он: тихий и ласковый, гневный и беспощадный. Я увижу этих легендарных людей, узнаю какие они бывают.

Да. Здорово.

А началось так: пришел я в отдел кадров ТОФ, во Владике:

Толстый капраз мне с порога: "Ты хыто ?"

Я ему: "Лейтенант. Математик. Компьютеры."

Капраз другому капразу, откидываясь на стуле: "Палыч ! Нам матэматики нужны?"

Другой капраз: "А на хуй нам математики?"

Тогда первый капраз мне: "Видишь, лейтиинант. Нам математики на хуй не нужны. А ты вот что! Изжай-ка ты, на Камчатку. Там вродь какие-то параходы ебанутые с антеннами есть."

Пять дней незабываемого перехода на "Михаиле Шолохове", оттраханные девушки из соседней каюты с зелеными лицами(попали в небольшой штормик ), и "сопочки". Спрашиваю старожилов: "А сопки у вас есть ?"

"Дааа. Такие... Маненькие..."

Ни хрена себе маненькие !

Напоролся я на начальника штаба, пока задрав голову на сопки смотрел, и был отодран за просто так.

А дальше все как в первый раз:

"Так вот что, лейтенант. Ты нам тут на хуй не нужен. Хотя пожди, уточню. Петрович! Тут у меня лейтенант. Да! Математик. Я его на хуй послал. Да. (вешает трубку) Все правильно. Ты нам тут... на хуй не нужен. Но! В Питере стоит белый пароход "Маршал Крылов", так что пиздуй туда. Повтори приказ!"

"Пиздовать в Питер."

"Молодец!"

За два месяца я намотал 16 тысяч километров.

Это же мечта: Питер, белый пароход.

 

*******

Случилось это когда мы возвращались от берегов Австралии домой. Был у нас один доктор с забавной древнегреческой фамилией Икар. Вася Икар. Небольшого роста, плотный, крепкий.

Парень хороший, веселый, ну и как все доктора. Они ж если что и отрежут лишнее, так хоть с юмором. Резали в походе матросу аппендицит целых восемь часов. Упились всей бригадой, матросика упоили, шоб не так тоскливо было лежать перед лицом возможной смерти с распаханным брюхом, и шутят:

"Может те хуй отрезать? А? Как считаешь? Болеть трепаком не будешь."

Шутили, шутили, но, вроде, отрезали только то, что надо.

Так вот через несколько дней Вася пропал. Ну куда человек может пропасть с парохода в Тихом океане ?

Ну да, пароход большой, 211 метров в длину, но жрать же что-то надо.
Надо выходить пожрать, пописать, покакать, подышать приятным морским воздухом.

Короче пропал. Дня три-четыре не вижу, а раньше каждый день заглядывал к нам.

И коллеги его молчат.

Как-то подозрительно молчат, глазки прячут.

Ну думаю, что-то случилось.

Может за борт выпал?

И тут ... Иду я как-то на ужин. Глядь, а по коридору навстречу мне крадется маленькое, кругленькое, безволосое существо без бровей, все в струпьях и в каких-то нашлепках, и лыбится мне ужасной зубастой улыбкой, а потом произносит Васькиным пропитым голоском: "Ну что, червь морской, Крюгера никогда не видел ??!!!"

Господи, такого урода я в жизни не видал (прости, Вася)! Стал я допытываться что ж случилось, но был вежливо послан на три буквы.

Но мой комгруппы, Влад, раскололся. Главное, что мой сосед-каютник, Леша, тоже там был. Но молчал. Не хотел меня расстраивать, что шило без меня исследовали. Сука.

Собрались три брата что-то отметить. (Не помню то ли 23 февраля, то ли есчо что). Достал Влад канистру с шилом отлил в литровую банку. Вася, есстно, выразил сомнение в достаточности количественности. Но был успокоен и остаканен. Ну вот мирно, чинно, с байками-прибаутками гудела тихо каюта.

Эх ! Жизнь прекрасна ! Ну хотя бы такие минуты она точно прекрасна ! И вот ребята навеселе, а энергия заканчивается и топливо тоже на исходе.

Ну надо же еще нацедить в баночку. Вот Влад поставил стекляшку, взял канистру и стал аккуратненько переливать. То ли руки там дрожали у кого, то ли ноги, и шильцо слегка проливалось на палубу. Василий же стал выражать свое сомнение в качественности продукта, мол "вам инженерам технический дают, а он тока для протирки ваших компутеров и годится, а мы медики не привычны пить помои".

И с этими словами Василий достал зажигалку и стал проверять жидкость на воспламенительные свойства.

И, о чудо, свойства эти были настолько превосходны, а пары настолько концентрированы, что Василий узнал об этом настолько точно и достоверно, что и вообразить невозможно.

Вспыхнувший спирт на палубе мгновенно перекинулся на струйку из канистры, а там и пары пыхнули.

Видели как работает огнемет ? Я думаю он был изобретен во время подобной попойки.

Васю окатило горящим спиртом сверху до низу.

Каюты наши оборудованы душевыми (ну БЕЛЫЙ ПАРОХОД же).

Василий сразу на ощупь дверь душевой распахнул, но видать уж очень неприятные ощущения испытывал, потому что краник душа нащупать уже никак не мог.

И забился он, несчастный, полыхая синим пламенем и подвывая как кобель с защемленным хреном под раковину. И съежился там, пылая и попахивая поджаренными охотничьими колбасками.

Влад же, придя в себя, бросился на помощь немедленно.

Вот он КОМАНДИР !

Решительный, стремительный, четко рассчитывающий свои действия, невозмутимый в экстремальных ситуациях.

Он быстро открыл кран душа.

Пошла вода, хорошо пошла ! (ну БЕЛЫЙ ПАРОХОД же) И.... стал решительными движениями набирать в пригоршни воду и брызгать туда, под раковину, где геройски догорал великий хирург и естествоиспытатель Василий Икар... 

 

******

Лойканен меня на разборе выдрал. Тут недалеко разбор был, и все командиры боевых частей выстроились, как гуси у корыта, и докладывают: "Личным составом укомплектованы, матчасть в строю, готовы к выполнению".

А я доложил, что не готов, потому что плавзавод мне подшипники менять не собирается.

Все, конечно, ох! уели, а Лойконен мне говорит: "Что это у вас пилотка на нос надета? А ну-ка, поднимите пилотку! А что это за чуб! Почему у вас такой чуб?! Почему не стрижены?! Вас что, в чувство привести некому?!"

А флагманский подскочил и начал заикаться: "Ппп-о-чччче-му ммм-не не ддд-доложил о пппп-подшшшш-ип-никах?!"

А как тебе докладывать, фазан косоротый? На каком языке? На русском я тебе докладывал, только ты меня не услышал, сука ты косноязычная.

А теперь вот все услышали.

Уррроды!

И подшипники мне через полчаса сделали.

 

******

Если б не патруль, я бы затерялся в этом городе, как плевок в ночи.

А так не получилось.

Я наткнулся на него на вокзале.

- Товарищ капитан третьего ранга! Почему не отдаете честь?!

Их было двое: капитан первого ранга и второго.

Они шагнули ко мне из прошлой жизни, а меня в этот момент уже ждала жизнь настоящая. Их надо было нейтрализовать.

И я заговорил.

Немыслимой скороговоркой.

- Виноват! Товарищ капитан первого ранга! Взамшело! Потерян! Светофоры, переходы, женщины, троллейбусы! Только что из белового безмолвия: рыбы, раки, росомахи, карельские березы! Ошарашен, товарищ капитан первого ранга, лишен чувства реальности происходящего и в настоящий момент готовлюсь к отданию воинской чести! Асфальт не позволяет мне сразу и без кривлянья принять строевую стойку, но все это поправимо!

Капитан первого ранга смотрел на меня с пониманием.

Капитан второго ранга смотрел на меня во все глаза, и в глазах у него был вой Кассандры.

- Подводник? - вяло спрашивает капраз.

- Так точно! - отвечаю вихрем.

- Свободен, – говорит он мне, а испуганному напарнику замечает – Спокойно. Это не сумасшедший. Это подводник. Слышишь как быстро говорит? Учись их отличать. Они все так говорят. Пусть идет. Раз подводник, значит уже наказан.

 

******

Командир БЧ-5 Федор Федорович Карпуша был тихий алкоголик.

Маленький с ручками, круглый, мягкий, как пушинка – он никому не мешал, всегда ходил и напевал.

Особенно перед тем, как спирт получал.

Потом он запирался в каюте на три дня и пил.

А его Колтону заложили.

А Колтон – флагманский. Огромный, сильный, страшный – глаза безумные.
И жутко волосатый.

Он такой волосатый, что у него на груди волосы легко рубашку протыкают.

Он пришел на корабль, спустился вниз и к двери механика.

Раз! - за дверь – а она не открывается.

Раз! - а она ни в какую и за ней тишина дупла.

И тогда он с ревом – волосы дыбом - начинает ломать дверь, и вот он ее уже сломал и вошел, а ему навстречу Карпуша, маленький и мягкий, падает на колени, простирает свои ручки и верещит, мотая головенькой:

- Отец родимый! Не погуби!..

А Ибрагимов всегда сморкался. Перед строем, когда нас воспитывал и в казарме. Он так харкал на окружающие кусты туи, что харкотина надолго повисала на них фантастической медузой.

И ее было так много, и казалось там в ней немедленно что-то заведется и яйца отложит какая-то жизнь.

Он был воспитателем .

Воспитывал нас.

Обращаясь к мужчинам, он добавлял "ебеньть", а к женщинам – "едремьть".

А у себя в кабинете он сморкался в ящик стола (после чего сейчас же харкал, и все это падало туда с замечательным стуком). "Петровский! – говорил он, выдвигая специально для этого подготовленный пустой ящик, - Тьфу! Хррр-хва!"

А перед строем он говорил: "Наши Вооруженные силы!(харчок) Должны!(плевчок)" .

И еще он говорил: "Наш священный долг!"(тьфу!)

Но потом с ним что-то случилось. Может быть начало какого-то перерождения, потому что во время смотра казармы, он сначала было высморкался на пол, и потом долго оглядывался об чего бы руки вытереть.

Нашел взглядом личное полотенце, и только потянулся к нему, как тут его и поразило.

Так остался с протянутыми руками, но потом в себя пришел и вытерся.

О занавеску. 

 

******

Иногда, словно заторможенность какая-то, сидишь и смотришь на комья каши в тарелке и думаешь: вот она будет кашей и завтра, и послезавтра, так что лучше, наверное, смотреть на вот этого парня напротив, он тоже будет и завтра и послезавтра, но, в отличии от каши, тут хоть можно изучать его лицо, что ли, или нос, или кожу на носу, она ноздреватая, и если уменьшиться самому до размеров микроба, то эти поры на коже превратятся в лунные кратеры. Забавно было бы наверное скатываться по стенкам этих кратеров к их же кратерному центру.

После этой мысли ты улыбаешься и говоришь этому парню: "Здравствуй!" – хотя до этого вы с ним год ни о чем не говорили, не знакомились, и ты даже не знаешь как его зовут.

И, о чудо, в ответ он тоже улыбается и тоже говорит тебе: "Здравствуй!" 

 

******

У нас база лежит между скал, как холодец в тазу.

От того-то все и слышно.

Петров швартовался.

А когда Петров швартуется, тогда деревья гнутся и скалы от мата звенят.
Часа полтора это все происходило, потому что буксиры его совершенно не понимали.

А на пригорке жены и дети стоят, которые пришли своих пап с моря встречать.

Ну и слушают все.

Естественно.

А командующий у нас сам не последний на флоте матерщинник и знает что к чему.

Ну и заложили ему все это в лучшем виде.

Вызывает он Петрова.

А тот пока шел, исстрадался весь: "За что? За что?"

Входит, и командующий ему:

Владим Семеныч,.. вы говорят... материтесь?!!

А тот с порога:

Пиззздят! Товарищ командующий, пиззздят!..

 

******

С утра матрос повесился,
мичман застрелился,
комдив всю ночь за женой с кувалдой бегал,
Павлов на зама блевал,
а в первом отсеке батарея взорвалась – палуба раком встала.

И еще комиссия по нашу душу из Москвы летит.

Старпом сидит у себя в каюте и говорит:

- Может мне наебениться? А?

Потом он выпивает кружку спирта и падает навзничь.

 

******

Ой вы, горы-горы, ой, сопки, ой пригорки, ой, лощины, ой, как мы ехали-ехали-ехали, ой, как мы добирались до службы, ночью, потому что все время ночь, с разгону грудью о борт, потому что сзади бежит к машине толпа офицеров, а кто-то пьяненький ухватился руками, и в спину его ударили, и он въехал под задние колеса, а руки вцепились в борта – не оторвать, и лезут через него головы-ноги-шинели, а потом и его подхватят и забросят вглубь, пока машина урчит и набирает ход 

 

(С) А.М.Покровский, 2001 

Добавить комментарий

Имя (обязательное)

E-Mail (обязательное)

Подписаться на уведомления о новых комментариях

Обновить

Отправить

Отменить