Ты да я
Пенелопочка, моя дорогая, ты прибываешь, моя цыпочка - большая, огромная, золотистая в различных своих проявлениях, и вся такая волосатая-волосатая, и каждый твой волосок виден, отличим, по мере приближения он стремительно увеличивается в толщину, жирнеет и становиться, как бревно, как полено, он надвигается, бьет по глазам, а я такой маленький, неказистый с точки зрения растущего народонаселения, невыводимый с листа, как помарка, а ты, моя полнокровная, уже наваливаешься, нависаешь надо мной, твое дыхание, как молот, колышутся твои ужасающие груди, соски, на фоне всего остального лишенные буйной растительности, кажется издают квакающие звуки, ходит ходуном шкварчащий живот и его умопомрачительно урчащие складки, перемещаются одна относительно другой, как волны, как девятые валы, или как жернова, и снова, как валы, с удивительной впадиной, где затаился коварный пупок.
О, я знаю, он хочет вырваться, выпрыгнуть, как зверек, и я перед ним в размерах совершенно соизмерим, и все эти мои жалкие потуги, которые только и могут быть с ним соотнесены, если переводить их во что-то телесное, и я ною в предвкушении испытания, во мне оживают тонкие вибрации и дрожат невыразительные поджилки.
И вот, подломившись в пояснице, я поднимаю свой фаллос - он один лишь с тобой сопоставим, совпадает в полночных размерах, он мой труд, мое мученье, мой червь, мой непостижимый багаж, остальное не в счет.
Обычно я тащу его на прицепе, как бурлак автомобиль, но час пробил, и вот теперь я поднимаю его, накачивая кровь.
Он встает и ты на него садишься.
Я - паук, ты - паучиха.
Это сон.
О, я знаю, он хочет вырваться, выпрыгнуть, как зверек, и я перед ним в размерах совершенно соизмерим, и все эти мои жалкие потуги, которые только и могут быть с ним соотнесены, если переводить их во что-то телесное, и я ною в предвкушении испытания, во мне оживают тонкие вибрации и дрожат невыразительные поджилки.
И вот, подломившись в пояснице, я поднимаю свой фаллос - он один лишь с тобой сопоставим, совпадает в полночных размерах, он мой труд, мое мученье, мой червь, мой непостижимый багаж, остальное не в счет.
Обычно я тащу его на прицепе, как бурлак автомобиль, но час пробил, и вот теперь я поднимаю его, накачивая кровь.
Он встает и ты на него садишься.
Я - паук, ты - паучиха.
Это сон.
(С) А.М.Покровский, 2001