Сон

Не помню, чтоб я раньше видел этот подвальчик. А может и видел, но не обращал внимания. В подвальчике оказался магазин всякого старья.

– Это не старье, – сказала мне пожилая дама, выплывшая откуда-то сбоку.

"Странно, – подумалось мне – Кажется, я ничего не говорил вслух".

Пахло открытым сундуком.

– Это старинные вещицы, – продолжала дама.

В этот момент я заметил этот камушек. Он лежал на прилавке – темный или вроде не темный. Я взял его в руки и поднес к глазам – там на нем шла какая-то надпись. Или не надпись?

– Продается? – спросил я.

– Как и все здесь, – ответила дама.

– Там на нем какая-то надпись.

– Надпись? – дама взяла камень в руку, – Не вижу никакой надписи. Хотя… нет, это прожилки.

– Сколько он стоит?

На божий свет я выбрался вместе с камнем. На солнце он потемнел, никакой надписи не было.

Дома я тоже никак не мог рассмотреть на нем надпись. Как же так, была же! Я вертел его, я надел очки, взял в руки лупу – ничего. Нет даже прожилок. Никаких. Гладкий камень – и зачем я его купил?

Я взял в руки камень, и почувствовал, что он теплый. Маленький, теплый – ничего не понимаю, были же буквы.

Ничего. Ничего не было. Ни букв, ни прожилок.

"Вот и купил непонятно что!", – я с досадой положил камушек на тумбочку рядом с кроватью.

В сон я провалился в ту ночь сразу – в глазах под веками заплясали солнечные зайчики, и я сейчас же увидел зеленую поляну, потом деревья вдалеке, внизу – озеро, небо…

Что-то сильно сдавило грудь, заметались тени, поднялись вихри, я начал задыхаться, покрылся холодным потом, после… После этого я открыл глаза – в комнате кто-то был.

– Не зажигай свет – сказал он. Голос был женский.

– Кто ты?

– Надо торопиться. Они уже в пути.

– Кто в пути?

– Стражи. Они придут за тобой.

– Кто придет? Зачем?

– Потом. Это потом. Мы полетим. Не забудь Джамо.

– Что?

– Джамо. Ты думаешь, что это камень?

И я посмотрел на то место, куда положил камень. Там не было камня. Там была змея. Маленькая, тонкая змея. Она свернулась кольцами.

– Джамо может быть камнем. Скорей, – сказал голос, и темная фигурка двинулась в мою сторону. – Они уже близко.

И тут стену рядом с моей кроватью с жутким скрежетом разорвало. В проеме показалась голова. Огромная, жабья. Она ухмыльнулась, обнажив клыки.

Фигурка бросилась ко мне, и в этот момент меня схватили за руку, а сам я с удивлением увидел в своих руках камень. Вихрь подхватил меня, подняв в воздух. Я описал круг и оказался позади фигурки. И тут я увидел лицо женщины – это была женщина, фигурка в комнате действительно была женщиной. Она небрежно закинула меня за спину. Я вдруг стал невесомым и маленьким, а женщина выросла, стала огромной, и у нее отрос хвост, туловище, оно покрылось чешуей, захлопали крылья, она повернула ко мне свое лицо, чтоб убедиться, что я на ее спине, а потом это лицо превратилось в жуткую, уродливую пасть – из нее ударило пламя.

Все, что я успел – это закрыть глаза – огонь прошел над моей головой, обдав ее дьявольским жаром. За спиной что-то вспыхнуло, ухнуло, ужасно завизжало, начало крутиться и кататься, поджигая все вокруг – мы уже были далеко. Я летел на спине существа, которое только что считал женщиной, и в руке у меня было то, что я считал камнем. Я не смог бы разжать руку, даже если бы очень этого захотел – это было невозможно – моя рука до самого локтя превратилась в камень. Точнее, она все еще превращалась в него – каждая прожилка на руке медленно каменела.

– Джамо! – крикнула та, кого я считал женщиной, и рука перестала каменеть. Она остановилась в этом своем движении, пройдя путь только до локтя.

В этот миг нас настигли светящиеся шары. Они били, пронзали все вокруг. Мы уворачивались, били в ответ, лучи скрещивались – взрывы, разрывы, жар, огонь.

– Стражи! Покажи им Джамо! – кричало мне существо, – Джамо!

– Что?

– Подними руку и покажи им Джамо! Они не станут его убивать!

Я поднял свою окаменевшую руку.

В этот момент в нас ударила молния, и мы понеслись к земле.

Удар был такой силы, что свет померк.

Я очнулся оттого, что надо мной нависло лицо. Лицо с небольшой бородкой.

– Жив.

– Я? – я не узнал свой голос.

– Джамо, он жив!

Я приподнялся, потом медленно сел – мы были на горе, вокруг был снег. Холодно не было, на камне сидел Джамо – маленький лемур с большими ушами.

– Он же был змеей? Только что.

– А я был женщиной.

– Ты?

– Я.

– А где дракон?

– Калагенону не повезло. Его больше нет с нами.

– Как это? Ты, женщина и дракон – одно и тоже?

– Все в свое время. Ты, земля, вода, деревья – это тоже одно и тоже. Все становится собой в свое время.

– А Калагенон?

– Он начнет все сначала.

На снегу лежала груда – шкура, чешуя, крылья – все вперемешку.

– А как же ты?

– Я успел выскочить, – задумчиво сказал незнакомец – Я всегда успеваю выскочить.

– Где я?

– На вершине мира. Это Поталу – мой рай. Сюда не проникают стражи.

– Я умер?

– Умер? Вы так боитесь смерти, но спроси вас о жизни, и вы не сможете сказать, что она для вас такое.

В это время маленький лемур подобрался ко мне, сел рядом. Его большие глаза уставились на меня.

– Он не знает, зачем он здесь, Джамо, – сказал незнакомец – Стоит ему рассказать? Как полагаешь?

Лемур ответил долгим взглядом.

– Джамо, Джамо. Джамо – равновесие миров, – задумчиво вымолвил незнакомец.

– Что?

– Существует множество миров. Они существуют сами по себе. Но иногда миры сближаются. Они могут даже столкнуться. Это очень опасно. Это грозит гибелью мирам. Джамо – это тот, кто разводит миры.

– Как это?

– Джамо – противовес. Он может изменить траекторию движения. И миры не сталкиваются.

– Белиберда какая-то! – воскликнул я, – Он ничего не весит. Он маленький.

– Джамо не маленький. Джамо – это звук. Идеальный звук. Порой для развода миров нужно только звучание.

– Звук?

– Он может обратиться в звук, в вибрацию. Мир – это вибрации. То, что ты видишь, на самом деле выглядит иначе. Точнее, то, что ты видишь, всякий раз выглядит иначе. Ты видишь глазами, говоришь языком, гортанью, легкими. А Джамо видит и говорит по-иному. Своей сущностью. Каждой частицей. Вы называете это явление резонансом. Джамо может привести в резонанс все.

– Землю?

– Вселенную.

– Даже Вселенную?

– И не одну. Все Вселенные и миры.

– И что тогда?

– Тогда исчезнут и Вселенные, и миры. Исчезнут, и снова родятся.

– Обратиться в звук?

– Да, он может обратиться в звук. И во что угодно – в смерч, в ураган.

– В камень.

– И в камень. И в любое другое существо, сущность, в свет.

– В свет?

– В свет.

– Кто вы?

– Я – Авало – «смотрящий вниз». А еще я «взирающий очами» или «наблюдающий за звуками мира». Наблюдающему за звуками нужен, как ты понимаешь, абсолютный звук. Так что с Джамо мы неразлучны.

– Что значит «наблюдать за звуками»?

– Это значит, что я слышу стоны. Стоны, крики, стенанья.

– Людей?

– Миров. Стонут миры. Шепчутся, бредят и стонут. Живые и неживые миры. Мы спасаем миры.

– А людей?

– Это тоже миры.

– Всех спасаете?

– Если получается.

– А если нет?

– Ты видел Калагенона.

– А стражи?

– Они просто стражи. Они охраняют границы. Границы между мирами. Что бывает с нарушителями, ты уже знаешь.

– Но ведь вы спасаете миры.

– Стражи делают свое дело, Мы – свое. И мы, и они за равновесие между мирами. Равновесия можно достигать различными способами. Они сохраняют равновесие, а мы его иногда нарушаем, чтоб сохранить.

– Как это?

– Увидишь. Да, Джамо? – обратился он к лемуру.

– Коснись его, пусть он услышит, – сказал он лемуру.

Джамо, потянувшись, коснулся своей маленькой лапкой моей руки, и сейчас же я почувствовал себя так, будто мое сознание мгновенно расширилось, разошлось, разбежалось. Это было, как вспышка света, я зажмурился, слепило глаза, стало больно, а потом боль ушла. Я услышал далекий звон – вроде бы колокольчики – а потом гул, жужжание, рокот, бормотанье, клекот, свист. А потом это все преобразовалось в звуки оркестра. Это был оркестр, исполняющий симфонию – потрясающую, неземную симфонию. Она наполняло существо восторгом и обожанием, и ты вдруг чувствовал, что очень любишь весь этот мир и каждое живое, и неживое в нем существо, перед тобой открывалась грозная, волнующая, манящая, удивительная красота, и у тебя не хватает слов для ее описания, и только бесконечный вдох наполняет тебя.

На меня полетели звезды и туманности. Сначала они напоминали светящуюся пыль, а потом – это все вырастало, стало непомерно большим, огромным – пещеры, ходы, лабиринты. Все это было похоже на лабиринты в мире водорослей. Будто плывешь ты в безбрежном океане, а вокруг джунгли из водорослей, но это вовсе не водоросли, а звезды, скопления звезд и миров. И мое сознание было способно заполонить, затопить промежутки между этими мирами.

Джамо отвел свою лапку, видение пропало.

– Правильно, – сказал Авало, – это были миры. А за тобой, в твою комнату приходил Абнау.

– Жаба с клыками?

– Ты видел жабу?

– Ну, да, громадная такая, – я уже сам не понимал, что же я на самом деле видел, – Она стену сожрала.

– Абнау не жаба. Он может, конечно, казаться кем угодно, но тут все зависит от того, кто на него смотрит. Кто-то увидит его с рогами, кто-то с клыками. Абнау ничем от меня не отличается. Хотя, одно отличие все-таки есть.

– Какое?

– Он считает, что миры не надо спасать. Они гибнут – значит так и надо.

– Так и надо?

– Да. И он мешает всем, кто этому противится, Хранитель.

– Хранитель?

– Да. Ты – Хранитель. Тебя выбрал Джамо. Ты нам подходишь.

– Меня выбрал Джамо?

– А тебе кажется, что это ты выбрал в лавке старьевщика маленький камушек? Нет же! Это тебя выбрали. Нам подошли твои вибрации.

– Мои вибрации?

– Те, что у тебя внутри. Я же говорил – все в этом мире вибрации. И с их помощью ты повернешь ось.

– Ось?

– Да. Я не могу это сделать. Мне это не дано. В этой жизни каждый может что-то свое. Ты упрешься в нее и немножко повернешь. И миры разойдутся. Они не столкнутся.

– А где эта ось?

– Мы сейчас туда отправимся. Тебе надо будет только к ней прикоснуться, подержать в руках, а потом приложить небольшое усилие. Совсем небольшое.

– Мы полетим?

– Да.

– На другом драконе?

– Никогда не следует повторяться.

В то же мгновение мы оказались внутри шара или, скорее, светящееся трубы, и она понеслась с быстротой молнии.

– Это и есть молния, – сказал Авало, – или то, что вы называете молнией. А теперь на нас нападут стражи. Они уже здесь.

И сейчас же нас настигла армада светящихся шаров. Они наносили удары со всех сторон, и наш светящийся шар, то сжимавшийся, то растягивающийся в трубу, бросало вверх, вниз, крутило из стороны в сторону – шары сталкивались, возникали ослепительные вспышки.

Джамо сидел рядом со мной, и он то обращался в камень, то превращался в ручей, то в облако, дерево, кусок скалы, кристалл, железного ежа, а мою душу охватывал холодный ужас.

– И-го-го! – кричал Авало. Из нашей троицы только он ликовал, кричал, рычал.

Еще секунду назад он был похож на важное божество, а теперь перед нами был просто воин в самый разгар битвы.

– И-го-го! – кричал он – Вот это сражение! Вот она – битва. Джамо, мы все равно победим! Джамо!

В ту же секунду все закончилось. Не знаю как, но мы оказались на вершине холма.

Рядом с посохом. Он был воткнут в землю. Посох весь был исписан письменами

– Это не посох – сказал Авало. – Это ось.

– Ось?

– Ось. Она разведет миры. Тебе надо взяться двумя руками за нее и потянуть на себя.

Как только я подошел к оси, на холме появился еще некто.

Это был та самая жаба, что сожрала у меня половину стены. Она немедленно превратилась в человеческое существо. И то существо было похоже на Авало, как две капли воды.

Джамо немедленно спрятался у меня за спиной.

– А вот и наш гость, – сказал Авало. – Да будет с тобой вечность, Абнау.

– Да будет с тобой вечность, брат.

– Брат? – вырвалось у меня.

– Да. Это мой брат, – задумчиво сказал Авало. – Мой брат, моя половина, плоть, как в таких случаях говорят люди, моя кровь. И бьемся друг с другом уже множество тысячелетий. Иногда кто-то берет вверх, и тогда меняются миры.

– И что теперь? – спросил я.

– Как считаешь, Абнау, что будет теперь? – спросил Авало.

– Битва, – ответил тот, – Мне тоже нужна ось.

То, что случилось потом, было похоже на удар одной молнии в другую. И Авало, и Абнау превратились в столбы света, и как два световых меча, они рубили, кромсали, рвали друг друга.

Вдруг все остановилось. Перед осью оказался только один из братьев. И это был Абнау.

– Никому, – сказал он и одним ударом снес ось. – Теперь будет то, что должно быть.

– Нет, – в ту же секунду появился и Авало, – не будет то, что должно быть.

В это самое мгновение из-за моей спины высунулся маленький, щупленький лемур.

А потом Джамо прыгнул на то, что осталось от оси, и как только он оказался на этом осколке, сам Джамо исчез, но появилась ось. И я, сам не знаю почему, бросился к ней, схватился за нее, и с силой дернул на себя.

– А вот об этом я не подумал, – усмехнулся Абнау. – Ты выиграл, брат.

Страшный грохот оглушил меня, что-то сильное и упругое так больно ударило в грудь, что я немедленно отлетел в сторону, упал, а потом настала темнота.

Когда я открыл глаза, была ночь. Глубокая ночь. Я лежал в своей постели. Я был дома. У себя дома. Тикали часы. Ужасно громко.

Неужели мне все это приснилось?

Утром я побежал к тому самому подвальчику, где я впервые, в магазинчике, наткнулся на небольшой камушек.

Не было никакого подвальчика, магазина. Вообще ничего не было.

Было какое-то темное помещение, где, по всей видимости, шел ремонт. Вот только ничего там не происходило – все было в извести, в краске.

И только на стекле были нарисованы большие глаза. Рожица. У нее были большие глаза.

Я постучал в дверь:

– Есть кто?

Никто не ответил. А вот со стекла исчезла нарисованная рожица.