Непридуманная история Александра Шаговика.

Телефонный звонок моей старшей сестры Татьяны из Белоруссии раздался неожиданно, декабрьским ранним утром. Я еще спал.

- Саша, здравствуй, - в ее голосе я почувствовал тревогу, - мы всей нашей семьей поздравляем тебя с днем рождения, – она на некоторое время умолкла.

Я чувствовал – она плачет.

- Мне неудобно тебя огорчать в этот день, но и скрывать правду от тебя я больше не могу. Наша мама более двух месяцев назад упала на лестнице и сломала кости тазобедренного сустава. Операцию врачи делать не решились из-за возраста: ей уже, ты знаешь, девятый десяток, да и общее состояние организма плохое – куча всяких болячек накопилась. Они наложили ей гипс и предупредили, что в таком виде, без движения, не вставая, она будет в постели до конца своих дней. Они мне прямо сказали, что она на ноги больше никогда не встанет. Я с дочерьми и внучкой Ирочкой ухаживаем за ней. Это все очень тяжело. Тебе раньше не сообщали, потому что не хотели расстраивать – мы же знаем, что ты давно безработный, да и изменить уже что-либо в лучшую сторону все равно ничего нельзя. Просто – это наша общая большая, большая беда. Вот и все…

Я попытался собраться с мыслями. Бедная мама… Какую тяжелую жизнь она прожила! И вот это еще…

- Может, какие лекарства надо? Все-таки я в Питере – здесь больше возможностей…

- Все что нужно, есть и здесь, но вряд ли уже что-то поможет. Мы смирились уже и молча несем этот крест. Она тоже поздравляет тебя. Она молит Господа каждый день, чтобы скорее забрал к Себе. Она не хочет быть нам всем в тягость.

На такой вот грустной ноте мы с сестрой и попрощались. На душе тяжесть. В голове пустота. В стране все рушиться: останавливаются предприятия, миллионы безработных, инфляция, растерянность у всех на лицах, потому что никто не знает, что принесет завтрашний день. Я безработный моряк. Все, что было на сберкнижке от моих полярных заработков, обратилось в пыль. Продал все из вещей, что можно было продать, а точнее – что могли купить. Продавал даже самое дорогое, что у меня было: любимые мной книги, которые собирал многие годы. Понял, что я действительно беден, когда первый раз, стыдливо озираясь, поднял на улице пустую пивную бутылку. Их хорошо принимали в приемных пунктах стеклотары, и на вырученные деньги можно было купить кусок хлеба и съесть его, посыпав солью, а потом – запить кипяточком, так как ни чаю с сахаром, ни кофе в доме не было уже давно. Старенький холодильник из-за ненадобности я просто отключил из сети. Для экономии, так сказать.

И тут еще это тревожный звонок. День рождения. 54 года. До моей морской пенсии надо как-то протянуть еще целый год. А что нас ждет там впереди? Полная безнадежность…

Встал с постели, умылся, подошел к углу, где на стене, в углу, прямо кнопками был прикреплен календарь. На нем большой образ Спаса Нерукотворного Иисуса Христа. Помолился.

Мама…

После гибели отца на фронте она нашла в себе силы поднять нас, четверых детей, на ноги, четверых из семи, оставшихся после репрессий, войны и голодовок. Она, крестьянка только с одним классом сельской школы, вселила в нас веру, что надо обязательно учиться, и мы, все четверо детей – два брата и две сестры - получили высшее образование. Четверо детей у вдовы и – все с высшим образованием! И вот теперь она, в прошлом – сгусток воли, энергии и предприимчивости, обречена недвижимой ждать своего последнего часа.

"Господи, ты слышишь меня?! Моей маме очень плохо?!" В голове неожиданно прояснилось. Как-то сами собой начали приходить в порядок мысли. Как вспышка в мозгу: "Надо что-то делать! Надо немедленно действовать!"

И тут я вспомнил: как-то раньше по ТВ сказали, что со шпиля собора Петра и Павла, что на территории Петропавловской крепости, альпинисты демонтировали и спустили на землю для ремонта и реставрации фигуру Ангела. А пока шла подготовка к его ремонту, администрация обещала выставить Ангела для экспозиции. Нахожу в справочнике телефон музея Петропавловки. Вежливый голос сотрудницы музея сообщил: "Да, завтра в 11 часов, начинается впуск посетителей на экспозицию Ангела, вход со стороны Великокняжеской усыпальницы. Добро пожаловать к нам в собор на встречу с Ангелом! Вам повезло – неожиданно весело добавила она – он же впервые почти за 150 лет спустился к нам на землю! Приходите обязательно!"

И так, в 11, завтра…

На завтра я отложил все дела и часов в 9 уже "нырнул" в метро, так как в Петропавловку мне лучше всего добираться на нем. Дверь в усыпальницу еще была закрыта. Оставалось ждать еще часа полтора. Обошел придел собора с усыпальницей. На фронтонах каждой из трех сторон, вверху, в больших овалах иконы Божьей Матери. Со стороны входа – Казанской.

На территории Петропавловки – ни души. Рано еще. Холодно. Мороз градусов 10, с ветерком.

Вспомнилось - когда я, однажды, был на экскурсии в самом соборе, оттуда нашу группу экскурсовод по коридору провела в усыпальницу. "А вдруг!" - мелькнула мысль.

Я тут же поспешил в кассу и взял билет в собор.

В соборе я оказался один – рано еще, потому что. Прошел вперед, к алтарю. Левее – дверь и около нее стоит женщина – высокая, седая, с добрым лицом. На лацкане служебной формы медаль: "За оборону Ленинграда". Подошел к ней и поздоровался.

Здравствуйте – приветливо улыбнулась она.

Вы знаете, - обратился я к ней, - мне очень надо видеть Ангела.

- Ангела, - улыбнулась она опять, - проходите, пожалуйста, прямо, по коридору. - И открыла мне дверь. - Там еще никого нет, так как впуск начнется в 11 часов, через дверь в усыпальницу. Кассир придет примерно через час, вот тогда и вы купите билетик. А сейчас, пожалуйста, проходите. Ангел ждет Вас!

Я поблагодарил добрую женщину и по коридору направился в усыпальницу.

Питерские работники музеев и других подобных объектов всегда отличались высокой культурой, образованностью, прекрасным знанием своего предмета и истории в целом. Но их все роднила еще одна общая черта: влюбленность, прямо до боли, в свой родной город и его историю. Они всегда, на любой экскурсии, даже если их слушателями были всего два - три человека, говорили с таким упоением, как будто их слушал весь мир! С такой же любовью и тщательностью они оформляли все выставки, независимо от ранга: будь то реликвия египетских пирамид или ржавая простреленная солдатская каска, найденная детьми где-то в болоте на месте боев прошедшей войны.

Я прошел по коридору в усыпальницу.

В центре зала были выставлены обе половины Ангела. "Половины", потому что фигура Ангела была отчеканена из двух больших медных листов. Обе части, лицевой стороной каждая, были несколько выпуклы с отчеканенными на них деталями фигуры Ангела. Потом они соединялись крепежными винтами и он, Ангел, на высоте 120 метров выглядел рельефным и казался живым.

Правой своей рукой Ангел держал большой крест, сориентированный восток-запад и жестко закрепленный на шпиле. Подчиняясь воле ветра, он, как флюгер, мог свободно поворачиваться вокруг креста таким образом, что ветер дул ему в лицо, обтекая всю фигуру по наименьшему сопротивлению. Потому-то даже в ураганные ветры конструкция работала очень надежно. Позолоченный Ангел даже в облачную погоду выглядел прекрасно. В правой руке он нес крест, а левой – приглашал людей туда, на небеса.

Теперь вот эти обе части Ангела, лицевыми сторонами сюда, к нам, зрителям, стояли с небольшим наклоном рядом в центре зала, и очень эффектно освящались прожекторами. Подумать только! За время, когда Ангел был там, наверху, успело смениться несколько поколений людей!

Я как зачарованный стоял перед Ангелом. Один. Позолота сильно пострадала. На большой площади фигуры и крыльев просвечивала зелень меди. Были также видно несколько сквозных отверстий на обеих частях. Специалисты - баллистики определили, что они - пулевые. Предполагают, что во время блокады по Ангелу дал очередь самолет - разведчик противника. Да, Ангел - воин был ранен на своем боевом посту, защищая вверенный ему Господом город. Мне рассказывали историю, как Ангел неожиданным и счастливым образом разрешил его судьбу во время войны. Когда враг окружил и блокировал город, у командования окруженных войск и городского руководства не было полной уверенности – выстоят ли люди против мощной группировки противника, отрезавшей город от всей страны. На всякий случай были заминированы и подготовлены к взрыву важнейшие стратегические объекты. В один из дней начала блокады состоялось решающее совещание в штабе обороны города. Главнейший вопрос вертелся у всех собравшихся в головах: "взрывать" или "не взрывать"?

В это же самое время в подвалах – хранилищах Эрмитажа старенький ученый находит древний манускрипт, где было написано: "Пока Ангел над городом – опасность городу и его жителям не угрожает". С этим манускриптом побежали в штаб обороны, и говорят, этот знак, посланный свыше, переломил ход совещания. Было решено обороняться изо всех сил. Ангела альпинисты замаскировали прямо там, на шпиле, и он остался как солдат на боевом посту. Он наблюдал сверху, как 900 дней и ночей истощенные, полуголодные люди, с недостаточным вооружением и лишенные пополнения боеприпасов извне, отражали успешно атаки одной из самых мощных армий в мире. И выстояли! Победили! Господь Бог и его посланец Ангел - хранили их.

И вот я один на один с Ангелом-Хранителем и Воином. Сами собой пришли слова православных молитв: "Отче наш...", "Верую...", "Богородице Дево, радуйся..."

Молюсь почти не слышно, молюсь в который раз, не чувствуя никакой усталости, наоборот, душа наполняется какой-то благостной легкостью и чистотой. И вот в какой-то момент я вдруг потерял чувство веса своего тела, хотя по-прежнему стоял в середине зала. Показалось, что освещенность в зале стала чуть меньше, а воздух будто сгустился, стал плотнее.

И вдруг в этом легком тумане я явственно увидел фигуру человека в длинном монашеском одеянии! Он стоял чуть вполоборота метрах в двух впереди меня, молитвенно сложив руки. Удивительно то, что я не чувствовал никакого страха. Было только ощущение парения и необыкновенной легкости во всем. Оказывается, я не один! Более того – меня внимательно слушают! Я еще усерднее стал читать молитвы. Потом все-таки решился: "Господи! Помоги моей маме встать на ноги! Помоги ей, Господи!"

Как-то незаметно все вокруг вернулось в прежнее состояние: опять стало светлее и в этом свете растворился, исчез образ молящегося старца.

Я приблизился и позволили себе прикоснуться ладонью к обеим частям Ангела.

Не покидай нас, людей, Ангел!

Потом, не торопясь, внимательно осмотрел всю экспозицию.

Я по-прежнему был один.

Через некоторое время открылась входная дверь в усыпальницу и вошла женщина-кассир. Я подошел к ней, поздоровался. Она с удивлением взглянула на меня:

А вы, как сюда попали?

Ангел пригласил в гости, - весело ответил я.

Мы оба рассмеялись. Я купил у нее билет и с ним вышел на улицу.

В этот день мне все как-то удавалось и ладилось. Один мой старый приятель-моряк вернул мне старый, давно забытый мной, денежный долг. Он вернулся из рейса и зашел навестить меня. Мы немножко выпили за мой прошедший день рождения и весь вечер вспоминали нашу прекрасную морскую молодость.

Засыпал я уже за полночь. И всю ночь мне снились какие-то счастливые сны.

Утром следующего дня я был разбужен телефонным звонком:

Саша, Сашенька! – кричала мне в трубку ликующая Таня, - наша мамочка – встала! Это просто чудо какое-то, Саша!

Я, сонный и ошалевший от этой радостной вести, потерял вначале дар речи, потом все-таки пришел в себя:

А как это случилось, Таня?!

- Знаешь, так она все время тихо лежала, иногда стонала, а тут где-то часов после десяти вдруг крикнула мне своим прежним, властным голосом: "Таня, я хочу есть! Хватит меня кормить этими кашками – дайте мне настоящего борща с мясом! И пусть врачи снимут этот чертов гипс! Надоело уже лежать покойницей!" Я поняла, - продолжала сестра, - что случилось что-то не совсем обычное. Я позвонила сразу лечащему врачу. Он приехал очень быстро и с медсестрой, на этот раз. Маму внимательно осмотрели, замерили давление. Потом они переглянулись… и вызвали хирурга с инструментами. Они втроем аккуратно сняли с нее гипс. Потом они же помогли перенести ее в ванную, которую я уже заранее заполнила водой. Мы с моими дочками ее основательно, не торопясь, вымыли, потом одели во все чистое, и перенесли ее на чисто застеленную постель. Она могла сидеть вполне самостоятельно, но мы, для страховки, обложили ее подушками. Врачи не могли придти в себя и только разводили руками. Они ведь и так были к ней внимательны, как к вдове погибшего воина и участнице партизанского движения. Но здесь на их глазах произошло чудо: обреченная ранее тяжело больная сидела на кровати и все рассказывала и рассказывала им что-то о своей жизни. Сбежались соседи. В квартире столпотворение. У всех на лицах счастливые слезы. Я срочно накрыла на стол, а Володя открыл бутылочку шампанского. Это самое настоящее чудо, Сашка! – кричала мне Таня в телефонную трубку.

Молнией сверкнула в мозгу мысль, и я тут же решил вклиниться в беседу с сестрой:

Так, говоришь, это случилось – между десятью и одиннадцатью часами, Таня?

Да, а что?

Я, Таня, потом как-нибудь при встрече расскажу…

Все мне стало ясно и понятно: Ангел, молитва, образ молящегося старца…

Потом мама встала на ноги, стала ходить по квартире с палочкой, но сама! Она сама готовила себе пищу. Бойко разговаривала с внучатами по телефону, читала газеты, критиковала власти. Радовала нас всех. Она прожила еще почти пять лет, пока Господь не призвал ее душу к Себе. Умерла тихо, во сне, без мучений.

А билет к Ангелу я храню как самую дорогую реликвию. Это мой талисман и мой пропуск туда, куда когда-нибудь нас позовут всех, братья и сестры.

Брат Александр.
Сан Диего, Калифорния, октябрь 2001 года