Рассказ-воспоминание Александра Шаговика.

Всем, Исполнившим интернациональный долг по оказанию помощи Народу Республики Куба.

Памяти Президента США Д. Ф. Кеннеди.

Вой "Фантома", пролетевшего на бреющем, рванул тишину раннего утра над Атлантикой и заставил Ивана, стармеха судна, выскочить из койки намного раньше обычного. "Наверное, опять объявят общесудовую тревогу, - подумал он, - уже затуркали этими тревогами. Люди и так устают, так как на моточистке не дают положенного времени и все приходится делать урывками: то поршень главного дернуть, то вспомогач по часам наработки уже давно созрел. А ведь работа основная в тропиках – жарко".

Быстренько умылся. Бриться не стал. Решил выяснить на мостике обстановку, а потом уже пройтись "электротрактором", как называл он свою старенькую электробритву "Харьков". Брился Иван по настроению и обстановке: то безопасным "Жилетом", то на скорую руку, "электричкой", но брился обязательно каждый день: приучил себя к опрятности с детства. На опрятного человека и люди смотрят по другому, поэтому у Ивана всегда и сорочка свежая, наглаженные брюки с идеальными стрелками. Рослый красивый мужчина: пропорционально сложен, аккуратные черные усы, короткий ежик волос, чуть тронутых "серебром", темно карие внимательные глаза. Женщины на таких обращают внимание, обратила на него внимание и штатная уборщица его каюты хохотушка Люда, записавшаяся в морячки с ткацкой фабрики. Симпатичная общительная она быстро освоилась в морской среде и стала "своим парнем" на судне.

Какая с меня фабричная девчонка, - смеялась она – морячка я. Мо-ряч-ка! И все!!!


Александр Шаговик

Так уж получилось, что ее женское желание совпало с Ивановым мужским и они вскоре стали встречаться тет-а-тет и вступили в "преступную связь", как иногда писали в протоколах партсобраний блюстители нравственности от партии. Блюстители рангами повыше "родили" суровые "Правила поведения советского моряка за границей", по коим морякам за кордоном запрещалось посещать бары (даже днем), ночные увеселительные заведения, вступать с иностранцами в тесные контакты (какие? – не прописывалось). Короче: запрещалась нормальная человеческая жизнь на берегу, а разрешалось сидя на борту своего судна, слушать нудные политбеседы о происках империалистов и смотреть старые заезженные фильмы. Увольняли моряков, как правило, до 20 часов, то есть до времени, с которого на берегу нормальные люди начинали отдыхать и развлекаться.

Хронические сидения советских экипажей по вечерам на судах вызывало различные кривотолки у местных жителей, а порой приводило к анекдотическим эпизодам.

Так, один раз в Гаване Иван вышел в город со своим судовым радистом и двумя "пристегнутыми" к нему рядовыми моряками. Такие выходы назывались: увольнение группами. Подоплека групповщины – дать групповой отпор враждебным провокаторам в случае необходимости, но на самом же деле – это была, уже годами отработанная система взаимослежки.


Экипажа Алапаевска

Иван с радистом неторопливо шли впереди, а моряки, их подопечные – немного сзади. Невдалек, впереди их всех, шли две молодые кубинки, задорно покачивая бедрами в изящных, облегающих их прекрасные формы, брючках. Морякам захотелось взглянуть и на фасад попутчиц, так как моряки предпологали, что он никак не хуже тыла. Начали догонять и пошли на обгон, стараясь делать это как можно естественнее. Кубинки уже разок оглянулись на них и живо что-то обсуждали. Ребята поняли, что речь идет о них: "русо,русо", то и дело звучало в диалоге дам. И вот, когда Иван обернулся, чтоб увидеть, наконец, контрагентов, то обратил внимание, что лицо радиста стало бледным и вытянутым, как будто он только что принял из эфира похоронную радиограмму.

- Что с тобой, Вадик? Перегрелся?

Вадим помолчал, потом сказал:

- Знаешь, о чем они только что говорили?

- Ну?

Следует здесь отметить, что радист заканчивал среднюю школу, где иностранным языком по школьной программе был испанский и он его действительно хорошо знал, закрепив свои школьные знания на практике во время рейсов на Остров.

- Она сказала, что неплохо бы нас подцепить… ну, сам понимаешь…, а ее подруга говорит ей, что русские моряки, видимо, все гомосеки, так как никогда не выходят в город по вечерам и не встречаются с женщинами даже на судне, когда дамы пытались посещать советские суда " с целью экскурсии".

Тут перехватило дыхание у Ивана – ничего себе реклама!!!

Позор!!!


А.И.Шаговик с группой кубинок

День увольнения был испорчен тогда вконец. Они зашли в аптеку, взяли пару бутылей спирта и пошли на судно наводить кондицию и мрачно пить. Аборегены тогда еще не понимали странного для них интереса русских амигос к аптечному спирту. Все эти секреты загадочного русского характера они постигали со временем.

А сейчас Остров болел революцией.

Будучи человеком любознательным и начитанным, да по роду своей деятельности могущим изучать жизнь людей планеты воочию, Иван любил иногда в море анализировать и сопоставлять различные исторические события. Часто, за набившими оскомину в сознании понятиями и словами, скрывались интереснейшие вещи. Революции, революции …

Вот, например: Великая Французская. Коммуна, коммунары. Воспаленные умы взбудоражены идеей: собрать (точнее – отобрать) у кого, что есть в кучу и поделить поровну. Правда, тем, у кого действительно что-то есть и, даже у некоторых много, эта идея не нравилась. Ничего – привыкнут, потом. Сразу вспомнили о банке национальном, где очень много денег. Толпы с припасенными мешками понеслись туда. Не опоздать бы - народу больно много! Вышедший к народу главный казначей спокойным голосом объяснил, что причин для беспокойства никаких нет: все деньги на месте и аккуратно сосчитаны и в том, чтоб поделить все деньги поровну между гражданами страны - никакой проблемы нет. Прямо завтра с утра все граждане могут придти в банк и получить причитающуюся каждому долю. Тут же, казначей достал для убедительности документ, и огласил эту сумму. Оказалось, что если на всех и поровну, то получалась стоимость бублика. И расчет не врал. А зачем же тогда мешки? Назавтра в банк никто не пришел. Излишне нервных коммунаров поставили к стенке… Она так теперь и называется "Стена коммунаров". Благородные французы чтят их память, как людей, которые хотели, чтоб всем жилось хорошо, На все про все, чтоб нация прозрела, хватило 72 дня. В другой стране, которая намного больше Франции, этот процесс затянулся на долгие десятилетия; причем – в революционной горячке, не разобравшись толком, и стреляли часто, то не в ту сторону, то не в тех.

Революция на Острове исторически созревала давно и имела своих национальных апостолов. Нужно было, видимо, чтобы звезды на небе заняли благоприятное расположение, и это совпало с определенным историческим отрезком времени, на котором появиться Вождь Народа.

Как-то в одном из отелей случайно встретились в баре и познакомились житель Острова и советский корреспондент. За знакомство выпили по стаканчику. Корреспондент когда-то молодым в университете прилежно учился и хорошо усвоил основы марксистско-ленинской теории. Он заворожил собеседника выкладками из "Капитала" и других трудов и очаровал его широтой и прогрессивностью своих политических взглядов. Житель Острова к этому моменту успешно закончил колледж и университет. С юных лет его остро интересовала история борьбы за свободу его народа. Будучи патриотом он активно включился в политическую жизнь страны, общался с представителями коммунистических и других прогрессивных течений.


Группа кубинок-милисианос

Эти двое случайных знакомых при взаимном интересе проговорили всю ночь, щедро обмениваясь знаниями и идеями. Расстались друзьями. Вернувшись из загранкомандировки, корреспондент и не подозревал даже, невольным соучастником какого эпохального события он стал. Загруженный рутинной корреспондентской работой у себя в стране он лишь изредка вспоминал эту встречу и судьбой посланного ему друга.

Но ее не забыл его собеседник! Много позже, когда на Острове все свершилось, и Вождь новой революционной страны первый раз приехал в СССР, то первый вопрос, который он задал после жарких объятий с советским лидером был: "А где же мой друг?" - и назвал имя корреспондента. Лидер, разумеется, не мог знать имя каждого рядового корреспондента, но растерялась и многочисленная свита. А гость все крутил бородой и искал в толпе встречающих своего друга. Лидер быстро нашелся: "Ваш друг сейчас трудится на ответственном участке и его уже ищут". За сутки спецы узкого профиля отрыли корреспондента где-то в глубинке, где он брал интервью у доярок о надоях буренок. Спецрейсом газетчика доставили в Москву. Бородач тискал его в своих объятиях, по-настоящему радовался встрече, а тот – растеряно озирался по сторонам и везде взглядом упирался в лица, которые раньше мог видеть только на портретах. "Кабы чего худого не вышло …?" - крутилось у него в голове. "Что же у тебя за работа такая ответственная, что сутки не могли оторвать тебя от дела? А, амиго?". "А он только что назначен на еще больший пост" - сказал лидер и назвал новую должность корреспондента, которая и в самых радужных снах тому не снилась. На всех хороших людей хороших должностей и кресел не хватит, но для одного хорошего человека – придумали.

Но все это случилось несколько позже после их исторической, в прямом смысле, встречи, тогда в отеле, потому что вернувшись к себе на Остров, вооруженный сгустком обновленных теорий и идей, молодой патриот-революционер начал их энергично и успешно претворять на практике у себя на Родине.

В Москве же, как только узнали о новом революционном очаге далеко, за океаном, - зразу смекнули, что пора подключаться. Твердо помнили: "Вчера было рано – завтра будет поздно". Пора! "Самое время американцам запустить в штаны ежа" - сказал своему министру обороны советский лидер. И началось! В челночном режиме засновали на Остров почти все суда Советского торгового флота. Остров быстро начиняли оружием, техникой, а вскоре и армейскими подразделениями. В короткое время по количеству оружия (вплоть до танков и самолетов) Остров мог уже соперничать с некоторыми Европейскими странами.

Американцы, от которых Остров был в нескольких часах ходу по морю, находились все еще в какой-то дреме. Будучи людьми деловыми и рациональными, они никак не могли в толк взять: "Ну, на кой русским сдался этот Остров, в такой дали от СССР, и какой вообще смысл гробить на него средства".

Русские же, движимые своей сумасбродной идеей: "мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем", уперто, день за днем, тащили на Остров все, как будто там и находился как раз форпост того самого "светлого завтра".

Первый раз Иван попал на Остров в 50-е годы. Там только-только занялась "Заря свободы", как любили все это называть в прессе. По ночам в больших городах, а это все порты, постреливали. Моряков увольняли на берег только днем и то не всегда. Еще магазины были полны американскими товарами, еще не эвакуировалось ихнее посольство. Лица островитян светились неосознанным каким-то счастьем. На лицах же американцев уже появилась тень тревоги. Жизнь пока еще шла по накатанной колее, а уже где-то через короткое время, когда американцы почти все уехали к себе, на континент, и сгорел дотла главный универмаг с огромными складами товаров, поставляемых отсюда на весь Остров, исчезли быстренько мыло, носки, парфюм. Первые перебои с продуктами. Хотя советские суда регулярными рейсами поставляли на Остров все самое необходимое, но сказывалась отдаленность, а потому возникали все новые и новые проблемы в снабжении.

В Штатах – президентом – высокий, молодой умница, прическа с проборчиком, чарующая улыбка, красавица жена. Как-то сидя на террасе и любуясь Атлантикой, Президент обратил внимание, что, весь горизонт усеян небольшими суденышками.


Бойцы народного ополчения

Что это их так много, вдруг? – спросил он у помощника.

А это русские рыбаки, промышляют тут рыбкой.

Так близко… – задумчиво произнес Президент.

Не знал он, что " так близко" - это еще что! Что многие "рыбаки" начинены электронной аппаратурой и прощупывают не только побережье, но и вглубь, что они на контакте со своими подводными лодками, обложившими все восточное побережье США, и, - еще много президент чего тогда не знал. Эту самоуверенность американцев не разделяли некоторые союзники по НАТО, которые русских знали не по книжкам, а еще только-только зализали раны после отгремевшей Второй мировой. На одном из дипломатических приемов, когда президент, как водится, должен был хоть по минутке, но уделить внимание всем гостям, немецкий дипломат, к которому с бокалом подошел Президент, обронил, между прочим: "Не удивляет ли господина Президента то, что русские кроме, так называемой сельхозтехники, завозят на остров уже и военных под видом сельхозспециалистов?"

Немец имел достоверную информацию и, скорее всего, свежайшую от немецкого же корреспондента, так как совсем недавно при выгрузке одного советского теплохода произошел забавный случай. Теплоход только причалил и докеры стали быстро выгружать на причал трактора "Беларусь", покрашенные в веселенький красный цвет. Их аккуратно выстраивали в линеечку вдоль причала. По чьей-то островной инициативе были приглашены иностранные корреспонденты, чтобы те могли заснять и описать этот эпизод бескорыстной помощи СССР еще не окрепшей маленькой стране. Корреспонденты рассыпались по всему причалу и щелкали все подряд: судно, трактора, докеров. И именно в этот момент на причал по трапу судна начали сходить молодые крепкие ребята с короткими стрижками, одетые все в одинаковые светлые брюки китайской фирмы "Дружба", рубашки в клетку с коротким рукавом и сандалии-плетенки. На причале их оказалось всего человек около ста. Они вертели головами, рассматривали растущие невдалеке пальмы, вдыхали незнакомые запахи, наполняющие влажный воздух, с изумлением смотрели на докеров-негров, которых живыми видели впервые в жизни. Корреспонденты пришли в замешательство – они как-то потерялись в толпе достаточно высоких парней. И тут, один из корреспондентов нашелся и обратился через переводчицу к высокому детине, который явно был старше по возрасту всех остальных:

Вы – руководитель у этих…?

Трактористов, - подсказала переводчица.

Я – старшой …- прогудел детина.

Нельзя ли ваших коллег собрать как-то покомпактнее, чтоб мы могли сделать снимки группы.

Та можно ж … зараз, - кивнул согласно старший.

Он встал у головного трактора и вытянув правую руку вдоль линии тракторов, зычным голосом скомандовал:

Ро-та-а-а! У двэ шарэнгы становысь!!!

В несколько секунд все "трактористы" выстроились в две идеальные шеренги: в затылок друг другу, ступни ног разведены на ширину приклада винтовки, подбородки приподняты, глазами косили на старшего – словом было исполнено то, чему их учили более двух лет. У одного корреспондента от растерянности выпал из рук фотоаппарат. Да и другие открыли рты от изумления - таких вот дисциплинированных и вышколенных трактористов - никто никогда не встречал. Всем, видимо, представилось, что если трактористам дать в руки ружья, то взятие населенного пункта средней руки гарантировано.

Президент тогда на слова немецкого дипломата отреагировал по- президентски: он с вежливой улыбкой предложил дипломату чокнуться и выпить. Назавтра, однако, рано утром директор ЦРУ был срочно вызван к нему "на ковер"

Русские солдаты на Острове, а я ничего не знаю! – совсем не ласково обратился президент к црэушнику.

Господин президент, наши самолеты и вертолеты, а также наших союзников "висят" над советскими судами с самой Балтики. На судах штатные экипажи, а это 40 с небольшим человек. Мы пересчитываем моряков буквально по головам.

А может - они их везут в трюмах? – заметил Президент.

Это исключено. Мы делали практический эксперимент. В трюма старого "Либерти" посадили наших морпехов и закрыли люки. Часов через шесть от удушья они взбунтовались и начали палить из оружия по люкам. Пришлось открывать и выпускать. А за две недели, что суда пересекают Атлантику, солдатам никак не выдержать в условиях удушья и качки.

Цэрэушник заблуждался. Русские солдаты все выдержали. Правда тоже не обошлось без накладок. Иван помнил до мелочей тот трагический рейс, когда везли сразу 500 человек. В трюмах были для них приварены нары. Загрузка велась скрытно на одной из военно-морских баз. Днем, во время хода судна, ни один лишний человек не должен был маячить на палубе – только штатные члены экипажа. В трюма периодически включалась вентиляция. Ночью же солдат часа на два выпускали на палубу, чтобы подышали свежим воздухом, и основательно, насколько было возможно, проветривали трюма. И вот на середине Атлантики в трюмах 500 здоровых молодых ребят, сельских городских, на третьем году службы: из "калашей" могут стрелять на поражение, не целясь на шорох и в ночи. Им ихнее начальство объявило, что их везут на военные маневры, в море. Возможны десанты на берег. И вот проходит целая неделя, а море не кончается, да и береговых огоньков никаких не видно. Не привыкшие к морской качке многие страдали морской болезнью: тошнота и прочее. Как только смеркалось, их выпускали наверх, но курить не разрешали.

И надо же такому случиться, что моторист Андрей Заборчук, который перед концом вахты в машине всегда выносил ведро с грязной ветошью, на палубе нос к носу столкнулся со своим земляком – Колей. С одного Полтавского села, соседи, одногодки, вместе в школу ходили.

Коля – ты?

Андрей – ты?! - Эта встреча стала радостной для всех пятисот: "надо же – в море Коля встретил земляка, кореша" - новость живо обсуждалась по всей палубе.

Как хозяин положения, Андрей пригласил своего земляка, а будучи парнем сообразительным, то и Колиных взводного и ротного командиров к себе в каюту, чтоб отметить это радостное событие. Наскоро сообразил бутылочку - заначка для даты. Еще одну выцыганил у буфетчицы в долг. Всем стало хорошо и весело, да настолько, что из Андрюхи на радостях посыпались все гостайны (люди то серьезные, военные – чего ж не сказать): что "никакое это не море, а Атлантический океан и никакие это не маневры, а везут их на Остров, скорее всего на настоящую войну" - но и это еще не все. "В пятом, самом малом трюме, - тут Андрей перешел на шепот, - находится в этом рейсе груз "военторга", а именно: шампанское, водка, коньяк"

Так что ж получается, хлопцы, - пробасил ротный капитан, - эти суки везут нас на убой, а мы сидим тут трезвые, как стекло?!!


Молодой защитник революции

Редчайший случай коллективной телепатии случился в Атлантике именно в этой каюте. Идея родилась мгновенно и сразу же начала обретать практические формы. Андрей сбегал в машину и принес ножовку по металлу, а так же ручной аккумуляторный фонарь. Пломбу на люке лаза пятого трюма просто игнорировали, а дужка шифрованного замка под напором патентованного шведского полотна сдалась за несколько секунд. Но радость хороша, когда она на всех одна – не могли же мужики вот так вот вчетвером, втихаря, в каюте наслаждаться кондиционными напитками в то время, как…

Примерно к двум часам ночи все пятьсот человек, после долгого перерыва в употреблении, без разминки и закуски, потягивая прямо из горлышка, дошли до нужной кондиции. В третьем часу ночи вахтенный второй помощник капитана, выйдя на крыло ходового мостика, чтобы посмотреть на звезды, пришел в изумление, услышав на палубе в кормовой части судна мощное "раскинулось море широко…". Метнулся к штурвалу руля сам, оттолкнув рулевого матроса и крикнув тому: "Быстро на корму и сразу сюда – они, кажется ломанули 5-й трюм! Ну! Пулей!!!" Точно! Сразу поднял капитана, старпома, замполита, командира войсковой части. Из пятисот военных только командир части и был трезв. Офицеры все тоже были "на кочерге". Пока советовались с чего начинать – новая беда, да еще какая!

Два солдата-дружка развеселились и уселись прямо на планширь фальшборта, обнявшись за плечи и весело болтая ногами прямо над бездной океана в темноте. Качок судна от набежавшей волны и они соскользнули туда, в океан, на полном ходу судна. Стоящие у борта навеселе сослуживцы растерялись. Ночь, куда бежать и что делать? Судно вспарывало штевнем океан и неслось вперед почти со скоростью пассажирского лайнера. Эти корабли были построены на Финских верфях и обладали прекрасными мореходными качествами. За это и, особенно, высокую для своего времени скорость их моряки называли "рысаками". И вот, на полном ходу, в ночи – люди за бортом. В обычном рейсе такое – это ЧП, это немедленное объявление судовой тревоги с вводной: "человек за бортом!". Судно должно описать циркуляцию и лечь строго на обратный курс, в свою же кильватерную струю, и, обшаривая океан прожекторами (если это ночь) ищут человека во все глаза. Но на этих спецрейсах капитанам было предписано: ни при каких обстоятельствах курс и скорость судна не менять.

Капитан с командиром части постучались в дверь каюты с табличкой "лоцманская". Там был поселен человек, обозначенный для всех остальных на судне как "начальник эшелона". Все понимали, что это работник КГБ, причем высокого ранга.

Человек за бортом, то есть двое за бортом, - поправился капитан, - надо срочно менять курс и ложиться на обратный.

Так, говорите, их двое? – уточнил начэшелона.

Да, двое, надо срочно действовать и искать их.

Капитан, - приподнялся слегка в койке начэшелона, - двое – это нормальный процент потерь для войны. Курс и скорость не менять! - не мигая серыми глазами, отрезал он.

Они все перепились, им удалось взломать 5-й трюм. – продолжил капитан.

Пусть офицеры загонят их в трюма. Кто не выполнит приказ – расстреляю! Желаю успехов! – и закрыл за обоими дверь.

Потом он поудобнее устроился в койке и раскрыл на нужной странице "Робинзона Крузо", его любимую с юности книгу. Полковник Рогов не был всегда таким суровым. В детстве он был романтиком, и после школы поступил в мореходку. Где-то концу учебы на него обратили пристальное внимание. Углядев в нем какие-то качества, с ним начали встречаться двое - то поочередно, то вместе. Беседовали, убеждали, убедили. После окончания мореходки – высшая школа КГБ. И вот, надо же, он в любимом море…

- Да, так что там дальше с Пятницей?.. Сволочи, на самом интересном месте прервали...

Один из челночных рейсов на Остров завершился как раз накануне 1 Мая. На внешнем рейде Гаваны теплоход встретил лоцманский катер. Вместе с лоцманом по штормтрапу на борт судна поднялся крепкий русоголовый человек в темных очках. Он молча кивнул вахтенному штурману, встречавшему лоцмана. Затем протянул руку дожидавшемуся его у трапа артиллерийскому полковнику Советской Армии. Незнакомец, видимо, отдавал какие-то распоряжения полковнику, потому, что тот все время стоял в почтительной позе, внимательно слушал и изредка в знак согласия кивал головой. Потом незнакомец пожал руку полковнику и не спеша стал подниматься по трапам на мостик.

Большой алеющий диск заходящего солнца вот-вот собирался коснуться черты горизонта, когда судно прошло мимо маяка в акваторию порта Гавана.

Лоцман осторожно провел теплоход к одному их дальних глухих причалов, где уже наготове стояли швартовщики. Совпало так, что по окончанию швартовки солнце скрылось за горизонтом и начало по–тропически быстро темнеть, но судовое палубное освещение в этот раз не включали. В открытые для разгрузки трюма опустили переносные осветительные люстры и специально подобранные для таких операций бригады опытных докеров начали сноровисто и споро выгружать на причал длинноствольные орудия на резиновом ходу и трехосные грузовики-тягачи. Тут же, на причале, советские военспецы орудия сцепляли с тягачами и отгоняли их в темнеющие в дали большие ангары.

Судовой электрик Саша, подносивший к трюму еще одну люстру, встретился с быстро идущим к трапу знакомым старшиной-артиллеристом, питерским тоже.

- Куда это, Володя, Вас на ночь глядя? – спросил участливо Саша служивого.

- Команда, земеля: в ангарах сделать полный марафет техники с подмывкой и подкраской, часика четыре на отдых, а утром – движение (не поверишь!) прямо на парад! Представляешь!? Так что, Саня, смотрите телик завтра – может и наши морды там покажут.

Назавтра, рано утром, а занялось уже 1 мая, на судно прибежал запыхавшийся морагент и выпалил прямо у трапа, что вот-вот должен начаться военный парад! Срочно включили телевизор. По тем временам он был нецветной и один на все судно. Из-за разности звуковых частотных стандартов ТV, радист включил на нужной волне радиоприемник, и все удачно у него получилось: изображение на голубом экране, а звук из приемника. Практически весь экипаж, исключая вахту, а также кубинцы-докеры, завершавшие зачистку трюмов после ночной разгрузки, собрались в кают-компании. Естественно кресел всем не хватило, так что устраивались, кто сидя прямо на палубе, кто стоя по периметру помещения – уж как кому повезло.

На экране телевизора видно, как камера телеоператоров выхватывает то огромную площадь, запруженную народом, то трибуну где стоит все руководство Революционной Республики. Когда крупным планом показывают лица на трибуне, кают-компания эмоционально сразу реагирует на испанском и русском:

- Дортикос Торрадо! – хором восклицают докеры, увидев лицо своего президента.

- Эрнесто Че Гевара – наперегонки с ними кричат моряки, увидев знакомое лицо "Че", который в прошлую стоянку многим из них жал руки прямо на борту судна.

- Рауль! Рауль Кастро! – бурлит кают-компания, когда на экране мелькнуло улыбающееся лицо брата Фиделя.

И, наконец, когда во весь экран показали мощную фигуру самого Команданте, то докеры прямо подпрыгивали, выбрасывая вверх руки со сжатыми в революционном приветствии кулаками:

- Фидель! Фидель! Вива Фидель!!!


Четыре кубинца

И вот наступил волнующий момент начала парада. Четко печатая шаг пошли колонны молодой революционной армии, сжимая в руках автоматы "Калашникова". Команданте Фидель приветствует их с трибуны, отдавая честь под козырек, а Че Гевара прикладывая руку к своему, ставшему уже историческим, черному берету со звездой.

Впечатляюще прошли колонной танки Т-34. Потом небольшая пауза и …. к всеобщему изумлению всех в кают-компании, пошли тягачи с орудиями на прицепах и боевыми расчетами в кузовах.

Когда оператор выхватывал крупным планом ближайшие машины, то моряки увидели и в кабинах и в кузовах знакомые лица, примелькавшиеся за рейс. Только, одеты были они в кубинскую форму.

Притихшие моряки и докеры понимающе переглядывались, улыбались. Какое-то теплое волнующее чувство овладело всеми присутствовавшими. Почему-то у многих увлажнились глаза.

В этот момент все в кают-компании вдруг почувствовали себя в том же строю, на этом же параде.

А монументально возвышающийся на трибуне Команданте Фидель в своей, как всегда, яркой и эмоциональной речи уже неистово бичевал американских империалистов и наэлектризованная им площадь с народом и все в кают-компании в едином порыве повторяли за ним: "Патриа о муэртэ, Венсеремос!", "Куба – си, Янки –но!", "Вива, Куба!"

А потом многократный и мощный посыл народа от всего сердца своему Вождю: "Вива, Фидель!" "Вива, Фидель!" "Вива, Фидель!"

А вечером этого же дня, в этой же кают-компании моряки за праздничными столами отмечали Первомай и как водиться, была своя художественная самодеятельность.

И вот встал электрик Саша и начал с вдохновением читать стихотворение:

Наш теплоход вперед лети,
На Кубе остановка.
Иного нет у нас пути –
В трюмах у нас винтовки …

И хоть что-то знакомое слышалось в этих строчках, но кают-компания буквально взорвалась аплодисментами – настолько слова эти были к месту, и ко времени.

Иван рывком открыл дверь спальни и вышел в свой рабочий кабинет: большой с двумя столами, один – его стармеховский, с многочисленными выдвижными ящиками, телефонной и радио связью под рукой, а второй длинный - для совещаний. Вдоль этого стола у переборки диван с пристроенным к нему еще и полудиваном, образующими вместе букву "Г". сейчас на этом диване почивал еще майор-ракетчик. В этом рейсе солдат было немного, но зато офицеров – пруд пруди, и их всех подселили на диваны к командному составу в каюты. Солдаты были по-прежнему в трюмах, офицерам же не рекомендовалось в дневное время выходить на открытую палубу. Военные аккуратно выполняли инструкцию. С подселением майора у Ивана создались определенные неудобства в личной жизни, так как затруднительно теперь стало встречаться с Людой – майору, чтоб попасть в санузел, надо было обязательно проходить через спальню. Приходилось мириться с этим. Люда же возненавидела майора сразу, с первого дня пребывания его в качестве квартиранта, особенно после того, как он повесил в первую ночь сушиться свои портянки, просунув их в ушки иллюминаторных барашков для задрайки. Бронзовые барашки были надраены Людой до зеркального блеска и отливали золотом, а тут…- портянки. Б-р-р-р.. В кабинете Ивана от майорских сапог, начищенных дешевым гуталином, стоял стойкий запах казармы, не перешибаемый никакими дезодорантами из Людиного личного арсенала. Сальные мужские взгляды, какие метал в сторону Люды майор при ее появлении с пылесосом, еще более бесили ее. За глаза Люда при своих звала майора только: "мурло из казармы", и еще - "этое галифе".

Иван осторожно прикрыл дверь спальни: "пусть герои спят", подумал он о храпящем майоре и пошел на мостик в разведку. Он был уверен, что после захода "Фантома" капитан Баталов уже там. И точно. Баталов молча кивнул ему. На судне оба они были с самой приемки в Финляндии и нормально по-морски сработались, понимали друг друга, как говорят с полуслова, с полу взгляда. Будучи отличными профессионалами, каждый в своей области, они взаимно уважали друг друга и никогда по пустякам не беспокоили один другого. В море такие отношения - это работа без нервотрепки, в удовольствие.

На мостике на вахте стоял еще четвертый помощник капитана. Эта вахта с 4-00до 8-00 опекаема старпомом и если четвертак был еще не опытный, после мореходки сразу, то старпом стоял с ним всю вахту. Этот четвертак был уже тертый, как говорят, и стоять мог вполне самостоятельно. И все-таки, на мостик поднялся и старпом.

Баталов повернулся к старпому:

- Поднимите артиллерийский расчет.

Уже сделано, они на корме, - сказал старпом, - но не расчехляют стволы до команды с мостика.

О, кей. Если пойдет на второй заход – пусть расчехляют.

Ясно.


Группа кубинцев

Баталов был молодым на войне и командовал подразделением "Катюш". В военной форме он пришел в Высшую Мореходку. Он из первого послевоенного выпуска. Это по его предложению, и военные вняли его совету, на судах этой серии, во время спецрейсов на Остров, на палубе, в кормовой части судна были установлены зенитные автоматические пушки новейшего образца. Были и орудийные расчеты, которые, одетые в военморовскую форму без погон, по виду ничем не отличались от остальных членов экипажа. И, все равно, маячить на палубе без надобности им запрещалось. Зачехленные же малогабаритные установки сходили за судовые устройства.

И тут на горизонте показался, нет – показались… два "Фантома"! Старпом взял микрофон громкоговорящей связи, повернул переключатель "верхняя палуба, корма" и скосил глаза на Баталова. "Давай" - кивнул тот.

Артрасчету приготовить установку к бою! Без команды не стрелять!

Старпом уже договорился со старшим артрасчета, что те будут только имитировать наводку. Как только пара "Фантомов" стала приближаться к судну, расчет быстро сдернул чехлы, матросы прыгнули в штатные сидения и стволы лихо и впечатляюще "загуляли" по горизонтали и вертикали, по направлению "Фантомов". Эффект был потрясающим: "Фантомы" резко и дружно метнулись в сторону, потом газанули и исчезли на горизонте.

На мостике все дружно гоготнули.

- Вот так-то, мать вашу… - усмехаясь, сказал Баталов - сила понимает только силу.

Иван Васильевич, - обратился он к стармеху официальным тоном, - зайдите ко мне в каюту на пяток минут.

Ясно, Лев Александрович.

В каюте Баталов закрыл наглухо обе двери наружную и из коридорчика и жестом пригласив Ивана в кресло сказал ему:

Иван, мы давно знаем друг друга. Я внимательно в бинокль смотрел на "Фантомы" - у них, брат ты мой, первый раз за все время наших рейсов подвешен полный боекомплект. Думаю – это не случайно. Или они уже что-то пронюхали, или мы с тобой еще не все знаем. Этот же, из лоцманской каюты, молчит "как рыба об лед". Попробуй-ка ты разговорить своего майора сегодня: в трюмах ли в этот раз то, чего так боятся американцы. Тогда там, ночью, на базе ВМФ, когда грузили контейнера во второй и третий трюм, наш кусок причала был оцеплен солдатами с автоматами "наизготовку", а на палубе постоянно торчали два адмирала и генерал. Наш же боец невидимого фронта был там тоже, пока не закрыли люка трюмов. В общем, давай, готовься к банкету. Я предупрежу старпома и буфетчицу с артельщиком. Можешь взять на подмогу и старпома, но мне кажется лучше один на один – так майор разговорчивее будет, а по здоровью, я уверен – ты его выдюжишь. Захочет бабу – пусть твоя Люда эту балерину проинструктирует и притащит. Тоже мне – уборщица: за палку швабры держится рукой, отставив мизинчик. Раз уж с кордебалета шугнули, значит не так или не там ногами двигала. Пусть эта Мата-Хари пострадает за народ. Повод сам придумаешь: юбилей чего-то там, День Парижской Коммуны, Благовещенье или Троица – прости, Господи, Раба Божьего.

Заметано, Лев Александрович, разрешите идти!

Давай, Ваня.

Операция "хрусталь" начинается, - весело закруглился Иван и направился к двери.

Ну, ни пуха, ни три пера! – вдогонку крикнул ему Баталов, и оба хохотнули.

Назавтра, рано утром, даже игнорировав бритье, немного помятый Иван после бессонной ночи и питья, наскоро рванул стаканчик крепкого чайку с лимоном и, накинув для видимости рабочую куртку, прямиком к Баталову.

Поздоровались. Глядя прямо в глаза капитана, Иван тихо сказал:

Да. В трюмах №2 и №3. Он сам, когда подошел к степени опьянения "автомат", предложил спуститься во второй трюм, чтоб показать мне кнопку, с которой начинается ядерная война, а в третьем трюме – боеголовки. Я уже не стал из него выматывать большего, а налил еще по одной и он вырубился.

Я так и предчувствовал, - задумчиво произнес Баталов. Ну что ж, будем готовиться к серьезным делам. Сегодня же соберу совещание комсостава. Все время, что осталось до конца рейса, если оно еще осталось, будем посвящать учебе с вводными: "пробоина в машинном отделении и одному из смежных трюмов при одновременном возникновении пожара". - Баталов повернул голову влево и три раза плюнул через левое плечо – спаси нас и помилуй от такой вводной, - добавил он.

Потом протянул руку Ивану, пожал крепко его руку и сказал:

Спасибо тебе Иван.

Иван развел руками, что без слов означало: "сделал все, что мог".

А ЦРУ США по-прежнему дирижировало облетами советских судов самолетами и вертолетами. Экипажи разведчиков честно считали "по головам" экипажи идущих на Остров судов. Арифметика пока сходилась, на том и успокоились. Надо отдать должное, что закаленная во Второй мировой советская разведка со всеми ее подразделениями смогла почти до самого пика Карибского кризиса сохранить тайну всей операции, которая по размаху, пожалуй, не имела равных дотоле – ведь исхитриться поставить в горах на Острове "на попа" ракеты с ядерной начинкой в каких-то 90 милях от территории США и сохранить это в тайне! Невероятно, но факт. На ЦРУ нашло тогда, действительно какое-то затмение, но другие разведки не дремали.


Пассажиры поднимаются на борт

Опять, тот же немец нашел случай попасться на глаза президенту и ввернуть, между прочим: "а русские, господин Президент, обнаглели уже вконец – мало им того, что они на Остров притащили 50-ти тысячный армейский корпус, так они теперь ракеты с ядерными головками там ставят вовсю!".

Внутри у президента похолодело. Он всем нутром понял, что немец не блефует! На директора ЦРУ, пришедшего с очередным докладом, Президент даже не посмотрел.

Немедленно посылайте У-2 и пусть срочно сделают снимки в горах! – тут Президент окончательно добил цэрушника, назвав конкретный район съемок.

Директор ЦРУ начал прозревать, но – поздно, слишком поздно! Результаты съемок были ошеломляющими. На снимках были отчетливо видны позиции уже установленных ракет и, подготовленные площадки для остальных. Так этого мало! Какой-то умник из госдепа дал указание показать эти снимки по телевидению, чтобы доказать американцам "коварство замыслов русских".

И показали! Американцы были в шоке, особенно жители Флориды и прилегающих штатов: русская атомная смерть совсем рядом - буквально у ихнего забора! Наиболее неуравновешенные схватили все, самое необходимое, и с семьями на автомобилях рванули к канадской границе. Призрак страха войны вошел в каждый американский , да и не только американский, дом.

Мир пришел в ужас: планета балансирует на грани ядерной катастрофы, так как общее количество зарядов у всех ядерных держав было достаточно, чтобы уничтожить все живое на земле многократно.

Спохватившиеся цэрэушники стали посылать У-2 регулярно. Это нервировало островитян, а особенно их революционных вождей. Масло в огонь подливали опытные правокаторы. Они стали петь кубинцам, что де русские поставляют на Остров устаревшую и плохую технику, а потому не могут помешать американцам безнаказанно вести разведку с воздуха. Тут терпение лопнуло у командующего русской группировкой, а он еще в прошедшую войну был генералом, прославившимся лихими и дерзкими рейдами своей дивизии по тылам у немцев. Вот он-то и отдал приказ: "как только появится опять У-2 – сбить!" Грохнули первой же ракетой. Перестали У-2 летать. Тогда пошаливать начали истребители, стартовавшие с ближайшей сохранившейся на Острове военной базы американцев. Истребители пугали островитян полетами на бреющем, то есть своего рода психическими атаками. Где-то на 3-4 раз пилот американского истребителя обнаружил, что взят в "коробочку", зажат сверху и снизу двумя советскими МиГами. На них оказались пилотами два русских майора, которые разные кренделя в воздухе выделывали во время воздушных парадов, вызывая восторг у зрителей. Они так умело сориентировали американца, что он врезался в землю на глазах у многочисленных островитян и контингента своей же базы. МиГи же лихо вывернули у самой земли и целехонькими вернулись на свой аэродром. Для американцев шутки - прибаутки кончились. Они окончательно поняли, что им противостоит сильный, хорошо вооруженный противник - и это все у дверей их дома.

Последовали длительные, трудные, порой висящие на волоске переговоры. Обе стороны понимали, что надо обязательно найти приемлемое решение, не ущемляя ни чьих интересов и в то же время, что бы обе державы сохранили, что называется, лицо перед всем миром. Когда возникала острая необходимость, подключались посредники самого высокого уровня. Мир затаил дыхание – все устали от противостояния двух ядерных гигантов.

Светлая Вам память и вечная благодарность потомков, Президент Кеннеди!

У Вас хватило ума и воли устоять перед напором ястребов, которые теребили со всех сторон: "начинайте господин Президент – у нас всего больше: ракет, боеголовок, стратегических бомбардировщиков, мы сильнее их – начинайте!" Не начал. Нет, не от страха. Наделенный настоящей государственной прозорливостью, он понимал: начать – просто, а будет ли кому заканчивать?

У советского лидера тоже хватало горячих голов в его окружении, Многие еще не остыли после Второй мировой войны, закончившейся Победой., хотя и обескровившей народ.

"Давай, Никита, жахнем по ним! - они же не пуганые: как только рухнут первые небоскребы, то они – сразу лапки к верху и бери их голыми руками!"

Несмотря на взрывной характер – устоял, не начал.

Договорились, наконец.

Перед ООН обе стороны взяли на себя следующие обязательства:

СССР – вывозит с Кубы стратегическое оружие.

США – снимают военную блокаду Кубы, убирают с базы Гуантанамо дополнительный контингент, демобилизовывают ранее призванных резервистов, и , самое главное, дают гарантии о ненападении на Кубу.

Контейнера с демонтированными ракетами вывозили открыто. Американцы точно знали, что самое страшное для них русские увозят. Они же, по соглашению убрали свои ракеты из стран Западной Европы и Турции. Солдат уже не прятали в трюмах, как скот, а увозили пассажирскими лайнерами. Они теперь могли любоваться целыми днями спокойной во всех отношениях Атлантикой.

Как-то у Азорских островов над теплоходом, которым командовал Баталов, совсем низко завис американский вертолет. В проеме открытой дверцы сидели свесив ноги два американских военных и снимали что-то на кинокамеру. Они улыбались, приветливо махали руками, потом, на легком канатике опустили прямо на крыло мостика теплохода маленький пакетик. Баталов его открыл. Там лежала коробочка с парой красивых запонок для сорочки и открытка, написанная на английском: "Капитан Баталов! Примите этот скромный презент, как знак уважения к Вам. Счастливого плавания! Капитан ВМС США Джек Робертсон" Баталов на момент задумался. Потом спустился к себе в каюту и через пару минут вернулся… с бутылкой "Столичной водки". Тут же на этикетке начертал: "Капитан Робертсон! Большое спасибо за ваш презент. Выпейте на здоровье за все хорошее. Счастливого полета! Капитан Баталов". Хорошо то, что хорошо кончается. Ушла тяжесть с сердец миллионов людей на планете. Просветлели лица. Все понимали, у какой опасной черты находился весь Мир во время этой дьявольской Карибской рулетки.

Порой в памяти, возвращаясь к тем событиям, живыми свидетелями и участниками которых были почти все советские моряки моего поколения, я думаю: как было бы хорошо, если бы люди историю не только изучали, но еще и извлекали из нее уроки.

Мира Вам, Вашим детям, Вашим близким, Господа.

Ноябрь 2001 года Сан-Диего, Калифорния, США.

P.S. Оптимистический постскриптум.

01 января 1959 года Фидель Кастро с сыном на танке въехал в Гавану, как Вождь Революции. Его встречал ликующий народ.

Когда Команданте Фидель Кастро начал произносить победную речь, на его плечо ….. сел белый голубь!

Народом, стоящим на площади, это воспринялось, как Знак Свыше.

И может, именно потому все 630 (шестьсот тридцать!) попыток покушений на жизнь Команданте Фиделя Кастро закончились провалом.

В этом же, 1959 году, начались регулярные рейсы на Кубу Советских судов. В экипаже одного из них был молодой моряк, автор этих строк. Как только судно закончило швартовку и на причал подали трап, на борт поднялась большая группа чернобородых соратников Фиделя, опоясанных патронташами и с "кольтами" на бедрах. Лица их приветливо светились белозубыми улыбками. Они дружески обнимали за плечи моряков, долго трясли им руки в рукопожатии и то и дело восклицали: "Русо Амигос! Русо Амигос!". В одном из этих бородачей моряки узнали легендарного соратника Кастро Эрнесто Че Гевара. Выяснилось, что некоторые из них вместе с Фиделем 26 июля 1953 года штурмовали казармы Монкады. Другие на яхте "Гранма" высадились в декабре 1956 на Кубу, потом ушли в горы Сьерра-Маэстра. Они не дрогнули после первых неудач, победили и потом уже никому не отдали свою Победу.

Были и потери среди борцов за Свободу. Но не зря погиб романтик революции Эрнесто Че Гевара в горах Боливии, народу которой он тоже хотел помочь обрести Свободу. 17 октября 1997 года его останки перевезли в мавзолей, устроенный в основании памятника, воздвигнутого в его честь, к годовщине его гибели. После отдания высших военных почестей на могиле своего друга и соратника Фидель Кастро зажег Вечный Огонь.

Образ этого … Прометея Революции с годами становиться все ярче и ярче и многими народами он почитается уже как святой. Достойно и мужественно встретил свою смерть в бою с мятежниками хунты президент Чили Сальвадор Альенде. После штурма президентского дворца Ла Монеда мятежники нашли его мертвым, но сидящим за президентским столом, с президентской лентой через плечо, покрытого национальным флагом. Озверевший капитан мятежников выпустил очередь из автомата в мертвого президента. Поздно, - Президент Сальвадор Альенде уже ушел в бессмертие.

В наши дни, во многом изменившемся мире, уже по-другому проходят президентские выборы в странах Латинской Америки, где с новой силой воспрял дух павших борцов за Свободу. Примеры тому: Бразилия, Венесуэла, Боливия, Чили, Эквадор, Никарагуа, Аргентина.

И, не случайно, первые свои заграничные визиты вновь избранные президенты Венесуэлы и Боливии нанесли на Кубу, к Знаменосцу Революции Фиделю Александро Кастро Рус. Пророческими оказались его слова, сказанные им на судебном процессе над ним в 1953 году: "История меня оправдает".

Фидель Кастро оказался провидцем в истории и опередил время на целых полвека.

Он пережил …. 10 (десять)!!!! Президентов США, каждый из которых желал смерти ему, Фиделю Кастро. Тщетно! Он здравствует и остается никем не побежденный на своем образном высоком пьедестале, как маяк для других народов, борющихся за Свободу.

Вива Команданте! Вива, Фидель!