В Марокко поехали от скуки. Все-таки животный отдых - поел-поспал - надоедает, и тогда хочется в Марокко.

Это на пароме мимо Гибралтара 13 километров. Туристический автобус подобрал нас на дороге в 6.45. Солнце еще не встало. Солнце в Малаге появляется в 7.30 утра. Встает из-за гор.

В автобусе русскоговорящий гид Мигель. Хорошо говорит и даже шутит. Он сразу раздал бланки паспортного контроля, чтоб мы заранее все графы заполнили. В Марокко виза не нужна, но контроль есть. Туристы прилепляют на рубашках клейкие бирки - так их тут различают. За туристами глаз да глаз. Всю нашу стаю будут обеспечивать три человека - они следят, чтоб никто не потерялся.

В графе "специальность" лучше всего не писать, что ты журналист. В Марокко не любят журналистов, те сразу пишут о грязи и нищете, а в Марокко культ короля - он тут отец нации, и этому отцу не нравится, когда пишут, что его народ нищ.

Кому ж это понравится? Журналист - это нехорошо, а писатель, считай, негодяй. Пишу, что я менеджер.

Марокко считается одной из самых развитых стран Африки. Сельское хозяйство, промышленность, например, горнодобывающая. Горы - чего в них только нет: медь, золото, цинк, фосфаты. Но все это в руках короля, а народу достается заработок в 20 евро в неделю, и это тут очень хорошие деньги.

Так, видно, всегда бывает. Как только у нации появляется отец, так все фосфаты сразу же переходят к нему. Сорок пять минут на пароме. Только отошел, и уже качает. Море спокойное, а паром валяет с борта на борт. Это не корабль, это качели какие-то, черт бы его побрал. Всем раздают пакеты. Я отказываюсь. Укачиваюсь я профессионально, то есть, всю жизнь. Во внутреннем ухе не хватает кристалликов соли, и от человека это не зависит. Это природа. Ловлю линию горизонта. Так легче. Свой ум надо чем-то занять. Держать линию горизонта - самое то. Дотерпел, причалили. С парома сразу в жар пустыни. Ветер с Сахары и вонь гниющих кож. Ветер меняется, запах уходит. Нас загружают в автобус и везут по городу - обзорная экскурсия. Первые дома с роскошной испанской архитектурой заброшены. Это бывшие гостиницы. Теперь тут живут марокканские беженцы. В этих домах нет канализации и водопровода. В Марокко были испанцы, французы, португальцы. Марокканцы говорят на всех этих языках, и, хотя арабский для них родной, тут легко переходят еще и на берберский. Берберов полно.

Мы едем по улицам, и нам рассказывают о Делакруа и Матиссе. Оба жили в Танжере - старинном городе, в который нас и везут. Они влюбились в Танжер, говорит гид. Это правда. Анри Матисс две зимы прожил в Танжере. Его картины этого периода заливает свет. Солнца тут много. Узкие, кривые улочки, торговцы, запахи нечистот - многие влюблялись в Танжер. Обычная канализация тут, видимо, соединена с ливневой, так что от решеток на мостовой исходит легкое зловоние. Очень необычное нагромождение - дома, проходы, крыши, стены - все изломано и выкрашено белой краской. На обед нас отведут в ресторан, где угостят кус-кусом, а потом в лавку с коврами и пряностями. На всем тут лежат крупицы древности, дряхлости и нищеты.

Гид не умолкает, жара не кончается, кто-то купил ковер. Пора нам в обратный путь.

На обратном пути почему-то вспоминается только то, что у нации в Марокко есть свой отец. У этого отца теперь новая жена. А старая жена продает теперь свой дом в Испании за 16 миллионов евро.