Фондовые рынки рухнули, потом оживились, чтобы через какое-то время, судя по всему, снова рухнуть. Интересно, как там поживает наш Стабилизационный фонд?

Говорят о чем угодно, но только не о нем.

Не вспоминают, не вздыхают, не кричат, не посыпают голову пеплом, не стонут, не ворчат, не сетуют – тишина.

А мне все же интересно как он там, в забытой Богом Америке? Не одиноко ли ему? И как он себя чувствует?

Может быть, его следует поддержать как-то, опереть на что-нибудь, прислонить, подставить стул?

Но, возможно, я что-то пропустил, и у нас уже давно нет никакого Стабилизационного фонда. Ведь не видел же его никогда и никто. Никто не знает, как он на самом деле выглядит.

Все только о нем говорили, но так, чтобы представить – вот эта чудовищная штука и есть наш горячо любимый фонд – вот этого не было.

Было только умное лицо господина Кудрина по телевизору и рассуждало то лицо о тех замечательных преимуществах, что дает нам размещение этих денег там, в экономически несгибаемом далеко.

Оно тогда напоминало вдохновенный лик селекционера, скрестившего, наконец, корову с трактором. Все обещало необычный приплод – этакий вагон с рогами.

Но время шло, а Стабилизационный фонд миру все не являлся. Ну, хоть бы что-нибудь, хоть одним глазком!

Показали бы нам тонну бумаги, что ли! Мол, вот она, та самая тонна, на которую удалось выменять все наши немалые деньги.

Не показали, не предъявили, не представили, и злые языки теперь скажут: «Самое время его поделить. Заявить на весь мир: вот ведь Америка что учудила, украла наш незабываемый фонд!» – а потом разделить его между настоящими страдальцами, как дыню: развалить сперва пополам, очистить от семечек, а потом поделить на дольки, да еще и еще, а после каждому причастному вложить в рот по сахарному кусочку».