Давно я не писал о своем любимом городе. О том самом городе, в котором я и живу - о Петербурге. А ведь он изменился. Наступил кризис и изменился город. Мне кажется, в лучшую сторону, потому что я уже не вижу новых развалин. К старым-то я потихоньку привык, чего там греха таить, а вот новые всегда больно ранят, посему - спасибо. Кризису, я полагаю. То ли губители города куда-то сгинули, то ли затаились они, как крысы, что отведали отравленных зерен, после чего их покрутило желудком два дня, а потом они решили, что в нынешних условиях и эта еда вполне сойдет.

Стало меньше старой мебели на дворовых помойках. То покупали чуть ли не каждый день, и помойка была забита - не успевали уносить, а теперь - не успевают ставить.

Пенсии никак не угонятся за ценами, и это очень хорошо. Если б они их достигли, то все старушки жевали бы сникерсы, отчего всюду валялись бы всякие обертки, а так - не валяются. И с заграничного дорогого лекарства все скоро перейдут на отечественный аспирин, что поможет нашему производителю, потому что из-за высоких банковских процентов у нас скоро останется только один отечественный производитель, и это будет производитель ацетилсалициловой кислоты.

И еще из прекрасного - меньше теперь посыпают асфальт этой химической штукой, которая в отсутствие снега разносится потом ветром, отчего лично я очень сильно чихаю.

Чиновники собираются пересесть на машины ГАЗ и ВАЗ, что не может не радовать. Их довольные лица, как мне думается, должны быть представлены на тех рекламных плакатах, что в отсутствие денег на рекламу и так пустовали бы.

Больше хочется видеть их счастливых лиц и, вообще, счастливых лиц хочется больше. По этой самой причине, как мне видится, и оставили в городском бюджете много денег на городские праздники, что, безусловно, вернее верного, потому что в период чумы, как мне помнится, самое время устраивать пиры.

А вообще-то светит солнышко - оно вышло, наконец, после стольких месяцев дохлой серятины, и светит оно на дома, на крыши, на стекла, на лица людей в этом самом любимом городе, и люди поневоле начинают щуриться, жмуриться, гримасничать - они отвыкли от солнца. А мне дороги эти гримасы, потому что они напоминают улыбки, которых теперь так не хватает.