Мы создали этот сайт для того, чтобы у читателей книжки "Расстрелять" появилась возможность обратиться к писателю, обменяться мнениями, узнать о новых книгах....Книгу "Расстрелять..." я начал писать с 1983 года. Писал для себя. Веселил себя на вахтах. В 1989 году мои рассказы попали в издательство "Советский писатель". В 1993 году вышел "Мерлезонский балет". Через год в издательстве "Инапресс" вышла книга "Расстрелять". Сначала ее никто не покупал. Я сильно переживал. Заходил в Дом книги на Невском и спрашивал: "Как дела?". Через неделю мне сказали, что пришел какой-то сумасшедший и купил целую пачку :)). С тех пор было выпущено до двадцати тиражей (суммарный тираж сто тысяч). Книга продана в основном в Питере. Переиздается до сих пор. Присылайте, пожалуйста, свои отзывы и свои истории...

Раньше я читал между строк


И понимал я там же. Но ничто не стоит на месте.

Теперь я понимаю между звуками.

Слышу звуки: «Надо только социальную сторону не просмотреть!» – это значит, что завтра все будут на улице; «Больше внимания малому бизнесу!» – на нас открыт сезон охоты; «Создать условия для вывода из тени!» – все ребята, в этой тени нас уже обнаружили.

***

Был сильный шторм. Меня укачивало до бесчувствия. Но в гальюн идти надо же, так что со стонами и всякими выражениями я вставал и шел в гальюн. Он у нас на носу помещался. Ох, и бросало же нашу плоскодонку – просто жуть.

Я цепляюсь за-что-попало и медленно перемещаюсь в гальюн, и тут вижу, что мне навстречу из гальюна крыса идет. Причем, ее тоже укачивает и ей плохо. Я хватаюсь за планширь, чтоб удар волны переждать, а она встает на задние лапы, а передними хватается на кабельные трасы. Оба мы раскачиваемся и страдаем. Так и шли. Подошли друг к другу вплотную. Я говорю: «Ой, бля!» – «И не говори!» – кажется, отвечает мне крыса, и мы расходимся. Никто никого не трогает. Все понимают.

***

Систему я не принимаю. Давит. Наверное, я не одинок. То бишь, я не человек системы. Хотят, конечно, всякие поставить меня в строй, но не думаю, что им это удастся.

Во флоте я служил, видимо, только потому, что на лодках была, как это ни странно, относительная свобода – это как на фронте, где и один в поле воин.

Героика будней? Хм! У подводников героизм – это сделать все тихо и смыться, домой живым дойти. Был один герой – Гаджиев, но его у нас глупым считали.

Надо ли что-то менять? Не надо. Само поменяется.

Что для меня флот сейчас? Ну, болит, потихоньку. Иначе б не писалось.

***

Судный день уже наступил.
И Терминатор им уже послан.
Только они об этом еще не знают.
Увлечены.
Всё воруют, воруют, воруют, строят планы на будущее…

***

Самый главный мой читатель – мужик, лет пятидесяти, отслуживший в армии лет 20-ть, сидящий в вагоне метро и читающий книгу "Расстрелять". Есть еще и женщины – тех меньше. В основном это или дети военнослужащих или жены, прошедшие все вместе с мужьями и знающие что по чем. Есть еще и дети лет пятнадцать.

Они в прошлом году посмотрели фильм "72 метра", потом помчались в магазин и купили книгу. Эти теперь разговаривают моими словами. Есть и филологи. Эти самые взыскательные. Этим подавай самое новенькое.

Все смеются и требуют еще рассказов.

***

Как влияют на меня письма? Никак. Читаю, но ничего не падает или не поднимается. Я читаю вроде как не о себе. А если не о себе, то какая мне разница? Хочется ли, чтоб их было больше? Наверное. Программа минимум – каждому россиянину по книге "Расстрелять". Программа максимум – каждому землянину.

Что я выношу в рассказы из писем? Некоторые письма публикую в книгах в разделе "Письма". А так – ничего не выношу.

Пушу утром в 9 часов или по дороге в метро (пока еду). Пишу регулярно, вот только потом правлю нещадно. Раз по сто. Не писать год не могу.

***

Ну, да, смерти в моих произведениях много. Она там дежурит.

Коля говорит, что я пишу лирично, а там, где лирика, там всегда есть смерть. Это одна из важнейших лирических тем. Это из-за слов. Там нет напрямую про смерть. Сами слова дают ощущение пограничное. Оно связано с литературной проницательностью. Такая «Каюта» – эпизоды, полного отчаяния. Они не вмещаются в ритмизованный стих. Это такие короткие сообщения, телеграммы. Как будто ленты наклеили друг под другом, оборвав. Настоящие русские верлибры, как говорит Коля. Форма оказалась равна содержанию, хотя эту форму ничего, кроме обрыва страницы, не держит.

***

Кино. Не смотрю. Еле досмотрел "Ночной дозор" - чушь, по-моему.

"Дуру" - даже не знаю что это.

"9 рота" - не видел. Народ знающий сказал, что души там нет.

***

Насчет "Кота". Его надо перечитать еще раз. Это философские кружева.

Действует не сразу.

Свое я перечитываю. Не часто, но бывает. Смеюсь, если забываю, потому что когда рассказ писался, то он правился по сто раз и я тогда уже смеялся эти сто раз. А потом бывает так, что и не смеюсь и вообще думаю, что без такого-то рассказа вполне можно было бы обойтись. А потом мне его становится жалко и вроде не плохо. Так что все оставляю на суд читателя. Хочет читатель – читает. Не хочет – не читает.

Переделать никогда ничего не хочу. Зачем? Легче написать новое.

***

Ненормативная лексика.

Черт его знает. Когда пишешь, вроде без нее никак. У меня же очень часто идет стилизация под человеческую речь, а там без мата это не речь.

Упрекают ли меня критики? А кто ж их знает. Я-то не читаю критиков.

Мне кто-нибудь приносит статью: "Вот, почитай!" - а я спрашиваю: "Чего там? Хвалят или как?" - если говорят, что хвалят, то можно и почитать, а если не хвалят, то зачем это читать?

Рассказики мои для того и писаны, чтоб настроение поднимать.

***

Об общественном благе.

Даже не знаю. Россией управлять невозможно.

Как же ей управлять, если управленческий зуд возникает обычно к 15.00, а в это время в Петропавловске-Камчатском полночь?

Россия сама по себе. Люди ее почти не беспокоят. Так, чешется иногда. Так она на это встряхивается – и опять хорошо ей.

Какое ей надобно общественное устройство? Лучше демократии ничего пока не придумали. Законы нужны. И чтоб они для всех были одинаковы. В России этого нет. И коммунизма в России не было и демократии тоже.

Ничего в ней не было. Есть на сегодняшний день власть чиновников.

Долго ли это будет продолжаться? Русский бунт, как родовая травма, не известно когда грянет. Может, завтра, может через 90 лет.

Кстати, битие рож в России осуществляется пока хаотично и спонтанно. Нет еще процесса лавинообразного, как при делении ядра. Но всё в этом мире стремиться к упорядочению. Так что ждем-с.

***

О Ходорковском.

Это история о зависти. Она тут главное лицо. Играют два парня в шахматы. Выигрывает тот, кто умнее, но тот, кто проиграл, в последний момент смешивает фигуры на доске и говорит: "Моя победа!" - "Как же так?" - говорит тот, кто вроде бы выиграл. И в этот момент на подмогу тому, кто фигуры смешал, подходит банда. Вот и все. А нефть здесь ни при чем. И всем плевать, что ее не так много добыли.

Мотивы другие.

***

Вредно ли православие на Руси? Да все здорово, что не удар в темечко.

К Богу я хорошо отношусь. Я в этом деле рассуждаю, как Асоль, которая с утра говорила:

"Здравствуй, Бог!" - а перед сном: "До свидания, Бог!"

Вот и все, а что в промежутке мне не надо. Но кому-то, наверное, надо.

Это же вопрос совести: неспокойна – бегом за свечками.

То, что церковь с государством сращивается, так это только мои поздравления. Я же говорил: все чиновники у нас объединяются против народа. Так что несправедливо, если церковь окажется в стороне.

Добавить комментарий


Защитный код
Обновить