Отрывки из новой книги "Арабески".

Всюду наблюдается всеобщее устремление к чудесной науке.

Аллюром, аллюром с курбетом, бойким галопом, скорым скоком - все вскочили и понеслись. К науке, к ней.

Она, она наш единственный спаситель, она наш утешитель, созидатель - так и пустились в путь с самыми лучшими намерениями даже самые захудалые ослы. А наши руководители выучили некоторые слова. Кое-что у них было и от природы, конечно, потом от улицы, от места обитания, но остальное - это уже от ума.

Так и блещут им в толпе собственных почитателей, а также всех прочих примкнувших поэтов, живописцев, скрипачей, певцов, танцоров, биографов, врачей, психологов, гадалок, логиков, законоведов, актеров, богословов, попов и проходимцев.

А вообще-то, все должны быть на своих полочках: поэты - на поэтической, а плясуны - на дансической. И хорошо бы, чтоб полочки эти были огорожены со всех сторон барьерами на манер ящичков. А ящички надо бы вставить в шкаф. Выдвинул - а вот тебе и поэты, задвинул и взялся за плясунов и предсказателей.

Все должны появляться в свое время. Вот это и называется государственным устройством.

По мере оскудения дарования, отпущенного мне создателем, все сильнее ощущаю отвращение к предметам настоящего искусства. Под настоящим искусством мы, разумеется, понимаем кино. В нашем кино остались только некоторые фамилии, утомленные солнцем несколько раз. Не знаю почему, но все время тянет сказать слово б…дь!