Присяга
Но потом начали говорить, что это чеченский след, кавказский след, попросили высказать свое мнение, указав на след, и тут я не выдержал, каюсь.
Дело в том, сказал я тогда, что в те стародавние времена, когда я служил маме-Родине, у нас никто не спрашивал о том, спим мы или не спим, едим или голодаем, видим свои семьи, детей или не видим. Никого это не интересовало. Говорили: "Вам за это платят деньги!"
И так всегда говорили, так всегда отвечали на любые жалобы, ахи и вздохи. Вам за это платят деньги!
И мне никогда не приходило на ум, что мне платят мало, и что это не те деньги. Мне действительно платили. Это нельзя было отрицать. И за то, что мне платили, все хотели видеть мою работу. И не просто какую-то работу, а очень хорошую, отличную, великолепную работу. А вот то, что я встаю в 6 часов утра и бегу на службу, а прихожу с нее в 23.00, и что у меня годами не бывает выходных, и что отпуск у меня кастрирован с обоих сторон, и что в этот отпуск меня еще и не отпускают, и что у меня где-то что-то болит - вот это все никого не интересовало. Мне заплатили деньги - и на этом все.
А еще говорили: "Вы давали присягу!"
И мы, действительно, давали присягу. Один раз и навсегда.
"Вы помните, что вы давали присягу?"
Конечно, мы помнили о присяге.
"А вы помните, что в ней написано? Помните в чем вы клялись?"
Да, мы помнили, что в ней написано.
"Тогда последние строчки воспроизведите, если помните!"
И мы воспроизводили последние строчки: "Если я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся".
Вот это мы помнили всегда, сначала закон, а потом тебя постигнет всеобщая ненависть, а заодно и презрение.
Я не говорю, что все было идеально в те времена, но все понимали, что дал присягу - должен быть результат.
А нет результата - с должности к такой-то матери.
Комментарии