В армии в скором времени появится военная полиция. Она будет бороться с воинскими преступлениям. В основном с "дедовщиной".

Поборет? Да нет, конечно. У нас, на мой взгляд, все время заходят не с того конца. Для наведения порядка в армии должен быть офицер. Армии очень нужен офицер – тот, с кого солдат должен брать пример.

Да простят меня все человекообразные существа, но воинское подразделение похоже на собачью или волчью стаю. Собачья или волчья стая успешна только тогда, когда у нее есть умный, честный, спокойный, справедливый вожак.

Вожак отдаст жизнь за стаю и за каждого ее члена.

Вожак никогда не бросит слабого и больного члена стаи.

Вожак всегда поделит добычу поровну.

В иных случаях вожак приведет стаю не к успеху, а к гибели. Чтоб не погибнуть, стая поменяет вожака – все очень просто.

Офицер – это вождь, вожак, ему адресует воинское подразделение все свои чаяния.

А на войне одно чаяние – выжить и победить.

Но победить не любой ценой. Ценятся те офицеры, что солдата берегут. Это еще Александр Васильевич Суворов сказал. Можно сколько угодно говорить о генералиссимусе Суворове всякие слова – хорошие и плохие – но именно он называл своих солдат "чудо-богатырями". Он ими восхищался, любил, заботился и вел в бой, себя не щадя. А они платили ему за это преданностью, верой и любовью.

Любовь подчиненных – самый высший офицерский орден.

Подчиненный должен любить своего командира. Тогда он в бою прикроет его грудью.

А офицер за своим подчиненным в ледяную воду бросится и в огонь войдет – и никак иначе. Иначе это не офицер. Солдат и матрос смотрят на командира, как на свою последнюю надежду, как на Бога – выведет, спасет, укроет, сбережет, изобретет способ врага одолеть — и все домой вернутся.

Если солдат и матрос не доверяет офицеру – армия не существует. Бежит армия. Так и в русско-японскую войну было, когда армия Куропаткина побежала, так и в 1918 году было, когда большевики посеяли в войсках смуту – бей офицеров, вон офицеров!

И все – фронт оставили и побежали. Со скоростью 200 километров в день 23 февраля, в День Рождения Красной Армии.

И в 1941 году было все то же самое.

Бесконечные чистки офицерского состава привели к тому, что солдаты не доверяли офицерам – еще бы, через день – и враг народа.

А в том случае, когда солдат не доверяет офицеру, тогда можно иметь сколько угодно самолетов, танков и артиллерийских складов. И автоматы новые можно сколько угодно в войска поставлять. Как раз сейчас готовятся поставить в войска новый автомат.

А офицера-то у вас нет, господа хорошие. Так что можно ставить новые автоматы, а можно не ставить.

Офицер начинается с училища. С отбора. С жесткого отбора. Глупые, жестокие, трусливые, жадные, вороватые – вон. Это как у Чингисхана: вор – смерть, побежал – смерть. Ничего нового не придумано, Чингисхан рисковал жизнью сначала собственной, а потом уже вел за собой Орду.

Если в подразделении есть "дедовщина", значит, там нет примера, нет устава, нет офицера.

Воинская честь начинается с устава. Но устав должен исполнять Чингисхан, иначе ничего не получится. Все на виду, как на ладони, за тобой следит тысяча глаз. И если солдаты называют маршала Жукова "мясником", значит, солдаты правы – он мясник. Он пошлет людей на минное поле.

Германский вермахт славился тем, что каждый офицер там начинал с солдата. Отслужил солдатом – возможно, станешь офицером. "Дедовщины" там не было, и они за 40 дней дошли до Москвы, несмотря на все наши преимущества в авиации, танках, людях. Все наши преимущества сгорели в первые же дни – у них были офицеры, которым верили солдаты. А потом мы три года воспитывали офицеров – на ходу, в боях, с неимоверными потерями. И мы воспитали, но очень большой кровью.

А после войны по инерции у нас все еще были офицеры, но они быстро сошли на нет.

Возраст. Войну, в основном, выиграли сорокалетние. К 70-м года 20-го века офицерами у нас уже были те, кого научили ими быть прошедшие войну.

А потом в армию и на флот пришло хамство, унижение человеческого достоинства. И унижение офицера. Мат стал основным средством общения.

А я еще застал те времена, когда у нас в училище ни один офицер не обращался к нам с использованием этого очень информативного языка. Обращение только на "вы" и "товарищ курсант". И мы к младшим обращались на "вы". Я был командиром на младшем курсе и обращался к ним на "вы". Я был только на два года их старше, но эти два года – это большая жизнь. И потом мне мои ребята говорили: "Как же мы вас любили".

Любовь не спрятать, она во взоре.

Я помню, как встречали командира дивизиона на Каспийской флотилии – все матросы подтягивались, старались принять строевую стойку, и при этом лица их светились.

"Кто это?" – спросил я тогда (мы проходили практику на корабле после первого курса).

"Это наш комдив. Классный мужик!" – вот такой был ответ.

Офицер – это продукт социума. Подлый социум – подлый офицер. А поскольку подлым офицер не может быть по определению, то это означает только одно: в подлом социуме нет офицера.

Офицер – это каста. В нее нет пути ворам.

В армии сейчас говорят: "Без генерала у нас не воруют".

Но ворующий генерал – это не генерал, он убивает армию.

Как только генералы повезли с войны эшелоны добра – армии немедленно пришел конец. Конечно, была инерция. Лет на тридцать. Но это был конец.

Офицер не может на войне помечать холодильник, взятый в разбомбленном доме, чтоб потом его солдаты погрузили на машину и отправили к нему домой – этого просто не может быть. А если это есть, то это конец армии.

Каста, господа, за это руки отрубали. А растратившие казну пускали себе пулю в висок.

Утрата чести – это утрата всего. А у вас ее можно тратить хоть каждый день – она на завтра, как новенькая.

Полицию на утраченную честь будем вводить?

Ну давайте, вводите. Полицию. Блин.

Бог в помощь.