Часть III.

Все офицеры корабля, прослужив около 5 лет на ПЛА 670 проекта, никогда не выполняли задач боевой службы в составе экипажа ни на СФ, ни на ТОФ. Отдельные офицеры экипажа ходили на БС в составе других ПЛА. Так, командир электронавигационной части капитан-лейтенант Койнов А.И., в составе экипажа ПЛА «К-201» был на переходе с СФ на Камчатку, ставший штурманом на К-201 после моего ухода на 6-е ВОК ВМФ. А командир гидроакустической группы капитан-лейтенант Кириллов Ю.В. – участник этого перехода, стал впоследствии командиром подводной лодки 671 ртм проекта, заместителем Командующего 2-й флотилии ПЛА ТОФ. До 1978 года он был командиром БЧ-4, начальником РТС моего экипажа.

Командир штурманской боевой части капитан-лейтенант Бузин Борис Михайлович –грамотный штурман, окончивший с отличием ТОВВМУ в 1974 году. В 1978 году он был назначен помощником командира .Об этом офицере хочется рассказать более подробно потому, что его дальнейшая судьба была связана с печально известной подводной лодкой нашего соединения – «К-429». До вторичного потопления этой подводной лодки у стенки 49 СРЗ в сентябре 1985 года, когда она проходила восстановительный ремонт после событий в бухте Саранная в августе 1983 года, он командовал ею, являясь командиром 228 экипажа. После подъема ПЛА у пирса капитан 2 ранга Бузин Б.М., чуть ли не повторил судьбу командира 379 экипажа капитана 1 ранга Суворова Н.М. .Командование соединения и объединения, снимая с себя хорошо просматриваемую при тщательном и объективном разборе этого происшествия, вину за организованный, с нарушением руководящих документов, таких как РЭКУС (Руководство по эксплуатации корпуса и устройств), возбудило уголовное дело против командира ПЛА Бузина Б.М. и командира БЧ-5 экипажа капитана 3 ранга Тунгусова Александра Ивановича. Так позволяет мне судить одно обстоятельство. В 1988 году по ходатайству Военной прокуратуры ТОФ я возглавлял экспертную группу офицеров, которая проводила дополнительную экспертизу причин вторичного потопления ПЛА «К-429» у стенки 49 СРЗ на Камчатке. Другая более квалифицированная экспертиза проводилась тогда в г. Ленинграде под руководством бывшего командира 10 ДИПЛ контр-адмирала Берзина Альфреда Семеновича. Выводы и основные причины вторичного потопления подводной лодки и доложенные следствию, можно прочитать в журнале «Тайфун» №9 за 2001 год в статье А.С.Берзина «Человеческий фактор». Поэтому, благодаря, не в последнюю очередь, защите флотской общественностью, а также изменившегося политического климата в стране, уголовное преследование против этих офицеров было прекращено. Бузин Б.М. продолжал службу на 6-х классах ВМФ.

И еще о другом офицере и мичмане моего экипажа, судьба которых трагична и тоже связана с ПЛА «К-429», это – капитан-лейтенант Игорь Юрьевич Каспрович, погибший в 1983 году в IV отсеке подводной лодки на пульте ГЭУ, тогда он командовал дивизионом движения. Капитан-лейтенант Игорь Каспрович , грамотнейший офицер БЧ-5 , закончивший Севастопольское военно-морское инженерное училище в 1976 году, а также мичман Иннокентий Жарников – техник-химик ЭРВ – погиб палубой ниже в том же отсеке. Об этих подводниках , как и остальных еще 16-ти, погибших на ПЛА «К-429», нужно говорить как о героях, выполнивших свой воинский долг до конца и не нарушивших основополагающее правило подводников: «Сам погибай, а товарища выручай!»

Особые и теплые воспоминания у меня всплывают об отличном офицере экипажа - командире ракетной боевой части капитане 3 ранга Пушкине Александре Михайловиче. В 1971 году он закончил училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. Он был влюблен в подводную службу, мечтал стать командиром подводной лодки. К этому прилагал все свои усилия. Был отличным вахтенным офицером, хорошо знал не только материальную часть своей боевой части, но и устройство подводной лодки. Отлично решал задачи боевого маневрирования на планшете при выходе подводной лодки в ракетную и торпедную атаки, особенно при выполнении последней по ордеру отряда боевых кораблей. Пользовался большим и заслуженным авторитетом у всего экипажа. Александр Михайлович не стал командиром подводной лодки только потому, что ему не позволило здоровье. После демобилизации он уехал на постоянное место жительства на Украину в г. Черкасск.

И, конечно, нельзя не говорить об офицерах, флагманских специалистах моего соединения, которые все сделали для того, чтобы мой экипаж мог безаварийно решать задачи в море. Эти офицеры – грамотнейшие подводники, о которых очень мало говорили в прошлом, а сейчас, как правило. Но это они учили личный состав подводных лодок безаварийной эксплуатации техники, любви к нашей профессии офицера-подводника. С некоторыми из них я был не просто знаком по учебе или по нашему скромному общежитию подводников. С ними меня связывало нечто большее, что без пафоса можно назвать подводным братством. Это братство рождается благодаря нашей специфической профессии, сопряженной всегда с риском для жизни (о котором, правда, мало думаешь) и предполагающей многомесячные нахождения в замкнутом пространстве, при нахождении подводной лодки в море, решающей задачи боевой службы. Где, как известно, все равны перед лицом смерти. Это: флагманский ракетчик капитан 2 ранга Касько Степан Романович и флагманский химик капитан 2 ранга Яныкин Александр Иванович. С ними во всех своих офицерских должностях я неоднократно ходил на боевые службы в Средиземное море и перешел с СФ на ТОФ.

…После участия в инспекции МО СССР и всех разборов в ноябре 1978 года моему экипажу была поставлена задача подготовки к боевой службе в сжатые сроки, диктуемые событиями в Юго-Восточной Азии и реакцией на них со стороны США и СССР. К началу подготовки к ней экипаж имел уже в своем активе много, успешно решенных задач, в том числе, и в море. Он находился на «подъеме», учитывая то, что за свое существование в составе подводного флота, экипаж не выполнял ни разу главной задачи – несения боевой службы . Эта задача была поставлена моему экипажу потому, что до сентября 1978 года в составе соединения было всего две подводные лодки этого проекта, которые с максимальным напряжением с основными экипажами (К-201 и К-429) использовались для несения боевых служб. А, поскольку, прежние командиры ПЛА «К-201» и «К-429» (капитан 1 ранга Кольцов Н.Д. и капитан 1 ранга Козлов В.Т.) к ноябрю 1978 года были назначены на другие должности, а вместо них были командиры «нелинейные», боевая служба на ПЛА «К-201» была поставлена 305 экипажу. ПЛА была принята экипажем в 49 СРЗ накануне инспекции. Не скрою, не все члены экипажа стремились к ней. Кроме своеобразного демарша со стороны заместителя командира по политической части, направленного для того, чтобы не идти на боевую службу, был еще один член экипажа. Это старший помощник командира капитан 2 ранга Малинин Ю.К., который продолжал на виду всего экипажа пьянствовать, находясь на борту подводной лодки. Он пошел дальше заместителя командира по политической части. За несколько дней до контрольного выхода в море, из моей каюты на лодке пропал секретный документ, который в результате поисков был найден у старшего помощника. Об этом ЧП было доложено по всем инстанциям. Тогда первый заместитель Командующего ТОФ адмирал Спиридонов Э.Н., находящийся на флотилии, приказал готовить документы для демобилизации старшего помощника командира. Вместо его на корабль был прикомандирован старший помощник ПЛА «К-429» капитан 3 ранга Мякишев Е.В., не допущенный к самостоятельному управлению ПЛА. А вторым командиром на поход пошел командир ПЛА «К-201» капитан 1 ранга Шиков Александр Александрович. Капитан 1 ранга Шиков А.А. (одноклассник по выпуску из ВВМУПП Алкаева Н.Н.). По возрасту старше меня на пять лет, служивший ранее на ПЛА I поколения в 45-й дивизии. Общая обстановка в конце января, когда ПЛА выходила из базы, на Тихом океане характеризовалась, пока еще, острым политическим противостоянием двух социалистических государств – Китая и Вьетнама. Военные действия же между ними начались в феврале 1979 года, когда подводная лодка уже была некоторое время в одном из районов Филиппинского моря, перекрывающий вход в Южно-Китайское море со стороны океана – проход Баши. О заблаговременном развертывании подводных лодок ТОФ на вероятные маршруты переходов АУГ с западного побережья США в район, ярко вырисовавшего военного конфликта, могу судить по одному критерию. С прибытием в район поиска, находящийся на расстоянии от Камчатки десятисуточного перехода, получил циркулярную радиограмму с элементами первичного наведения на АУГ с КП ТОФ. Она шла в адрес не только ПЛА «К-201». В ней были координаты АУГ «Энтерпрайз» и приказание: «С обнаружением АУГ начать слежение». Моим соседом по району была также атомная подводная лодка 26 дивизии ТОФ 659т проекта «К-66», как находившаяся со мной на одном варианте программ связи, где командиром был мой одноклассник по выпуску со штурманского факультета ТОВВМУ 1968 года капитан 2 ранга Сизов Геннадий Михайлович. Через несколько суток нахождения в первом районе и получения достоверных данных разведки о переходе АУГ в район Японских островов, ПЛА «К-201» по приказанию перешла КП ТОФ перешла в район, находящийся восточнее острова Окинава. Командующим ТОФ тогда уже был вице-адмирал Спиридонов Эмиль Николаевич, а начальником штаба ТОФ- вице-адмирал Голосов Рудольф Александрович.

7 февраля 1981 года, когда я был слушателем ВМА имени Адмирала Флота Советского Союза Кузнецова Н.Г., ВМФ понес невосполнимую утрату, которая, как я считаю, была сродни недавней гибели подводной лодки "Курск". Возвращаясь на флотском самолете ТУ-104 из Ленинграда, где проводились ежегодные сборы руководящего состава ВМФ, в результате авиакатастрофы, погиб Командующий ТОФ адмирал Спиридонов Эмиль Николаевич и еще 16 адмиралов и генералов ТОФ. Да каких адмиралов! Даже история Великой Отечественной Войны не может припомнить такого случая.

Та же боль, те же страдания, только в этот раз вынесенные на обозрение всей страны. А тогда, 23 года назад, не объявили даже траура, а упоминание о катастрофе прошло лишь в ведомственных военных изданиях.

Все погибшие адмиралы и генералы ТОФ были глубоко уважаемы сослуживцами за морской профессионализм, беззаветную верность Отчизне, чистоту нравов, умение словом и делом помочь морякам и их семьям переносить тяготы нелегкой флотской жизни. А случайно оставшихся в живых, адмирал Голосов Р.А., принадлежавший тоже к профессионалам «высокой пробы», по мнению многих именитых и уважаемых адмиралов, могущим заменить Спиридонова Э.Н. на посту Командующего ТОФ, так и не стал им.

.. В советском и российском ВМФ были подводные лодки, о которых сейчас знает каждый человек, кому не безразлична судьба экипажей их, а вместе с ними – судьба подводного флота. Но для любого офицера-подводника, выбравшего службу на лодках сознательно, еще с юношеских лет и полюбившего её; отдавшего этой службе всю свою сознательную жизнь – катастрофы ПЛА с тактическими номерами, заканчивающие на мистическую цифру «9» и унесшие жизни сотен своих собратьев по оружию, а также нераскрытые причины этих катастроф – будут волновать его до конца. Тем более, что с «К-129» и «К-429» связана моя служба на этих лодках. В трагедиях подводных лодок, как в зеркале, отразилось общее состояние нашего общества: цинизм и безответственность властей перед народом , непрофессионализм некоторой части флотского руководства, которые управляют таким сложным механизмом, каким является флот – с одной стороны; с другой – не способность, от части и не желание их же элементарно заботиться о людях, которые ежедневно рискуют своим здоровьем, а подчас и жизнью, на благо своей Родины. В сознании многих людей существует мнение: если говорит о трагедии ПЛА какой-нибудь флотоводец, то его умозаключения почти истина в последней инстанции. Мой многолетний стаж службы в ВМФ позволяет утверждать: в ВМФ были и есть адмиралы, которые в силу всякого рода обстоятельств, случайно оказались на вершине флотского Олимпа, отнюдь, не по причинам гениальности. Об этой «гениальности» очередного «строителя флота» можно судить не только по поведению его во время трагедии ПЛА «Курск», «К-159», но и по последним событиям, происшедшим на Северном флоте, когда два РПК СН с Верховным Главнокомандующим на борту, вышли в море для «электронного пуска» баллистических ракет. Самое циничное и пренебрежительное в этом заявлении Главнокомандующего ВМФ является то что, он, видимо, считает, что в обществе нет людей, которые, могут разобраться в несостоятельности таких заявлений. Все это вызывает чувство досады, стыда и безысходности.

…Не менее трагична судьба еще одной подводной лодки ТОФ – ПЛА 659т проекта «К-122» и её командиров. Один из них – капитан 1 ранга Сизов Г.М., с которым меня связывала не только учеба в ВВМУ на одном факультете и курсе. Но и совместная служба в управлении Боевой подготовки ТОФ с 1984 по 1986 годы, где в течение названного периода я исполнял должность начальника отдела боевой подготовки многоцелевых подводных лодок ТОФ. С ним мы были друзьями и предельно откровенны друг с другом. К великому сожалению, Сизова Г.М. уже тоже нет среди нас; он ушел из жизни в 55 лет в 2001 году. Это был прекрасный товарищ, располагающий к себе многих. Он никогда, не смотря на перенесенные им стрессы и переживания в прошлом, не давал волю эмоциям; всегда был вежлив и корректен со всеми. Очень жизнелюбив. Он всегда бравировал и часто по любым поводам, заставляющим переживать какие-то неприятные события на службе, произносил, запомнившуюся мне на долго, фразу: «Не бери близко все к сердцу, а переживай первых 15 микросекунд, как это стараюсь делать я в подобных ситуациях!» Пользовался заслуженным авторитетом не только среди офицеров Боевой подготовки, но и в соединениях, находясь в служебных командировках продолжительное время. О последней своей боевой службе на ПЛА «К-122» в 1980 году он не любил откровенничать; а если и заходила речь (обычно после некоторых чрезвычайных происшествиях на флоте, связанных с гибелью людей), то о ней он говорил с осадком горечи. Да из деликатности об этом у него мало, кто интересовался. Мне всегда казалось то, что он до самых последних своих дней переживал о тех офицерах, мичманах и матросах, погибших 21 августа 1980 году (а их было 14 человек). Уже в 1986 году мы вместе с ним перешли служить на командный пункт ТОФ старшими помощниками ОД ТОФ, где оперативными дежурными флота были капитаны первого ранга Гусев А.А. и Колесников В.В. и мы с ним, связанные одним: все были сняты с должностей на подводных лодках. И каждый по - своему переживал эти последствия, думая о том, что до конца себя не реализовал в той службе, которой был предан и любил её. Только однажды, когда слушалось в суде дело командира 278 экипажа капитана 2 ранга Бузина Б.М. и все той же ПЛА «К-429», утопленной у стенки 49 СРЗ на Камчатке, Сизов Г.М. был более, чем откровенен. Он рассказал о том, как ему удалось избежать судебного разбирательства. Председателем комиссии по расследованию аварии на ПЛА «К-122» на боевой службе в августе 1980 года был первый заместитель Главнокомандующего ВМФ адмирал флота Смирнов Н.И. Он был решительно настроен отдать под суд капитана 2 ранга Сизова Г.М. Но благодаря тому, что Сизов являлся командиром другой ПЛА 26-й дивизии – «К-66» и на поход был прикомандирован вместо штатного командира, или внезапно заболевшего, толи готовившегося к учебе. И самое главное: о неготовности ПЛА к выполнению задачи БС капитан 2 ранга Сизов Г.М. докладывал письменно по команде командиру соединения контр-адмиралу Шуманину. К счастью его этот рапорт был найден в секретной части соединения. Не смотря на то, что корабль не был потерян, вся вина за тяжелую аварию была возложена на экипаж подводной лодки. Старший на походе – начальник штаба 26 дивизии капитан 1 ранга Заварухин Г., командир ПЛА Сизов Г.М. и еще ряд офицеров были сняты с должностей. Не могу однозначно утверждать о том, что эта подводная лодка ТОФ была лидером в печальном списке аварий и инцидентов. Лодки, как и люди, бывают счастливыми и не очень. За чуть более, чем двадцатилетнее существование её в составе ВМФ, она пережила много ЧП. О чрезвычайных происшествиях на этой подводной лодке и происшедших за десять лет до вышеописанной трагедии, я знаю не по скупым публикациям, а и с первых уст командира подводной лодки.

 Им являлся мой родной старший брат – капитан 1 ранга Копьёв Валентин Фёдорович. Для меня он был не просто одним из старших любимых братьев в моей многодетной семье. Это он был моим первым учителем и наставником. Благодаря нему со школьной скамьи я сделал свой выбор, никогда не жалея о нем. Знаю, что он пользовался заслуженным авторитетом среди командиров подводных лодок и своих друзей, сослуживцев. За свою честность и высокую порядочность, преданность делу служения в ВМФ с 14-ти летнего возраста и мужество называть нелицеприятное своими собственными именами, в том числе, и начальникам, не беспокоясь потерять карьеру.

Он был первым командиром подводной лодки «К-122», которая после долгих и мучительных модернизаций под торпедный вариант, вышла на свою первую непродолжительную (38 суточную) боевую службу во время учений «Океан» в 1970. году.

7 мая 1970 года, во время слежения за ИПЛ в Филиппинском море, всплыла для передачи итогового донесения на КП ТОФ. Штурман капитан 3 ранга Савчук, определив место ПЛА, доложил командиру погрешность этого места: в круге вероятностных ошибок места находилась подводная возвышенность с глубиной места над ней более 200 метров. Командир приказал погружаться на глубину 100 метров, но старший на борту заместитель командира 26 дивизии ТОФ капитан 1 ранга Сучков Л.Ф., пренебрег докладом штурмана об ошибке в месте. Грубо, не стесняясь оскорбительных флотских выражений в ЦП, отменил приказание командира ПЛА о погружении на заданную глубину, вступил в командование кораблем без записи в вахтенный журнал и продолжил погружение. В результате подводная лодка на глубине 196 метров столкнулась с подводной скалой. При осмотре корпуса ПЛА в базе, в обтекателе гидроакустической станции были обнаружены коралловые камни. Позже, 12 мая на ПЛА случился пожар в турбинном отсеке, а затем – пожар в 4 и 8-м отсеках. В них поднялась высокая температура, появился угарный газ, люди теряли сознание. Подводной лодке удалось произвести аварийное всплытие и провентилировать отсеки. 13 мая вышли из строя малые горизонтальные рули. К счастью погибших моряков в этом походе не было. В результате работы комиссии при разборе этого похода под руководством адмирала Амелько Н.Н. командир подводной лодки капитан 1 ранга Копьёв В.Ф. был снят с должности. А ПЛА до 1974 года находилась в среднем ремонте на ДВЗ «Звезда», устраняя неисправности, связанные с переоборудованием под торпедный вариант и выявленные в этом злосчастном походе.

…В начале апреля 1979 года подводная лодка «К-201» с 305 экипажем вернулась в свою базу на Камчатке, выполнив поставленные задачи. К сожалению, за 67 суток плавания не было непосредственного контакта с АУГ противника. Плавание было без аварий и чрезвычайных ситуаций. В отличие от меня, другому моему однокласснику и хорошему товарищу по училищу, командиру дизельной подводной лодки «Б-88» 19 бригады подводных лодок ТОФ капитану 2 ранга Гнатусину Фёдору Ивановичу, повезло больше. Его подводная лодка несколько раз «условно атаковала» главную цель АУГ на входе в Корейский пролив. Не зря на этом прославленном соединении дизельных подводных лодок ТОФ Ф.И. Гнатусин слыл мастером торпедных атак. «Школой мужества подводников» - так заслуженно называют подводников дизельного флота. Все мои учителя, начальники и наставники, о которых я писал выше, испытали эту «школу мужества» с лихвой.

Возвращение в базу с длительного похода – это неописуемое событие в эмоциональном плане, которого начинаешь ждать уже после того, как погрузился. И, прежде всего, в сознании каждого подводника возникают образы своей боевой подруги – жены и детей. Это они нас в походах согревали своей любовью и преданностью, оставаясь на берегу в поселках, при виде которых всякого цивилизованного человека бросает в дрожь.

А в начале мая 1979 года я уезжал во Владивосток для поступления в Военно-Морскую академию. Дела сдавал новому командиру – капитану 2 ранга Дорогину Валерию Фёдоровичу, в последствии – командиру 10-й дивизии, вице-адмиралу – депутату Государственной думы РФ. Под его командованием и потом позже – под командованием капитана 2 ранга Сысуева Юрия Николаевича ( ныне- вице-адмирал, начальник ВМА имени Кузнецова Н.Г.), экипаж совершил несколько боевых служб, длившихся более 9 месяцев. О своем экипаже, других офицерах и адмиралах, с которыми меня свело подводное братство, я буду помнить всю оставшуюся жизнь.

г. Владивосток, март 2004 года.