Вася и адмирал
Полярная ночь. Над городком, названным в честь Магомеда Гаджиева, подводника и героя, лениво шевелится желто-зеленая лента сияния. Черная вода в Сайда-губе курится туманом. У пирсов – побелевшие от инея горбатые тела подводных крейсеров. На часах – утро. Будто крики муэдзинов разносятся над сопками: "На фла-а-аг! И гю-у-у-йс! Сми-йр-р-на! – Товарищ командир, время вышло! Фла-а-аг! И гю-у-у-йс! Поднять!"
С двух сторон – от зоны в городок и от городка в зону – двинулись навстречу друг-другу Вася и адмирал.
День (если этот стылый, скрипучий мрак можно назвать днем) для Васи начался неудачно. Только спустился в корпус, нырнул в свой "Алмаз", только собрался прикимарить в уголке на диванчике – вызвал старпом и приказал идти в военную прокуратуру. Это до городка два кэмэ и по городку полтора. Вася – нештатный военный дознаватель экипажа. Еще лейтенантом назначили. Из-за очков. У Васи очки с круглыми стеклами, точно пенсне известного наркома Берия. Помощник, пьяница и матерщинник поспособствовал: "О, лейтенант Вергейчик, он на Берию похож – его дознавателем..." Зрение у Васи и раньше было не очень, при поступлении в военное училище пришлось медкомиссию обмануть – выучить наизусть ту строчку таблицы, что зрению "единица" соответствует. А на пятом курсе дело до очков дошло. Комиссовать не стали – не для того держава столько лет средства тратила, чтобы просто так на вольные хлеба отпустить, тем более оператору вычислительного комплекса соколиного зрения и не требуется.
Матернулся Вася, оделся и – в рубочный люк. Это труба такая, а в трубе как пожарная лестница на третий этаж. Кто помоложе да половчее – вниз на руках спускаются – там для рук специальные поручни приварены. Ж-ж-жих – и уже внизу.
Выбирается Вася, а сверху ж-ж-жих – и сапогами по голове. И очки с носа, и внизу жалобно – "Дин-нь!". Боцман, маму его... "Ой! Извините, товарищ старший лейтенант! Не заметил!"
Для адмирала день тоже начался неважно. С вечера долго не мог заснуть, выворачивало подагрические суставы и думалось, что уже мало осталось служить, значит жизнь заканчивается. Поднялся с головной болью и решил до штаба пешком пройтись, подышать воздухом. Позвонил дежурному, чтобы прислал не машину, а патруль.
Адмирал не имел бы двух "пауков" на погонах, если бы не умел думать, обобщать, делать выводы. Был убежден – в мире нет ничего нового. Все, что будет – уже было, а все, что было – будет еще. Поэтому по гарнизону без прикрытия в виде патруля не ходил. Как-то по молодости, только получив первого "паука", решил осмотреть "хозяйство". Время было ночное, но над сопками катилось вялое солнце, которое в этих широтах летней порою не заходит. С удовлетворением отметил, как редкие прохожие, несмотря на то что он был в гражданском, торопливо уклонялись от встречи. Обошел озеро с фанерными лебедями, постоял послушал дурные крики чаек, которых здесь почему-то называют "бакланами", прошел мимо дома офицеров, приблизился к памятнику. Памятник – высокая стела с головой подводника в пилотке, а рядом со стелой – четыре земные меридианы, соединенные кольцом-экватором. Толстые такие бетонные меридианы, которые из-за толщины на нордовом полюсе не соединяются, заканчиваются где-то градусах на восьмидесяти. По задумке художника композиция должна была символизировать то, что для подводного флота нет границ на всем земном шаре. Сами же герои с атомных ракетоносцев трактовали памятник иначе: стела по их мнению символизировала гениталий надводника, а кривули-меридианы – аналогичные органы подводников.
У памятника, распространяя вокруг облако алкогольного перегара, токовали двое мичманов. Наскакивали один на одного как весенние тетерева. С некоторого расстояния за ними заинтересованно следила самочка. Выбирала более достойного. Самочка увидела главного гарнизонного начальника, залопотала и улетела. Мичманы продолжали турнир. Этим летним временем на флот прибыли выпускники школы мичманов. Они еще здесь никого и ничего не успели узнать. Кроме столовки, которая вечерами превращалась в ресторан.
Адмирал постоял, посмотрел. Слабаки. Вспомнилось, как он еще каплеем в Северодвинске в "Эрбээне" дрался почти со всей свадьбой. Шел вперед и бил, бил, вокруг падали от его ударов, и таки добрался до жениха... Эх, время!
Один из мичманов, тот, что покрупнее, изловчился и рассадил меньшему нос. На кремовую рубашку брызнула юшка. "Все, нужно заканчивать", – подумал адмирал.
' Эй вы! Мичмана! Ну-ка прекратить! – гаркнул с металлом в голосе.
Рычать умел классно.
Более крупный, который неловко долбил окровавленного, в глухой защите прислонившегося спиной к "надводницкому фаллосу", тяжелым взглядом уперся в адмирала:
– Ты, дедуля, иди к бабуле... Топтать еще можешь? Иди – потопчи...
– Я – командующий флотилией! – так жиманул на голосовые связки, что вместо рыка дал петуха. Даже не петуха, а петушка.
– Ага. А я – царь Соломон... Иди, говорят тебе, де-ду-ля! К ба-бу-ле.
– Я кому сказал! – завизжал адмирал. – Немедленно прекратить!
– Ну, дед, достал! – в адмиральской голове зазвенело, а в адмиральском рту возник вкус крови.
Все, что было – будет еще. Больше адмирал без сопровождения по городку не гулял.
Вася нерезко видел темную полосу дороги и пятна – черные, серые, белые. На дороге фигура, кто-то опоздал на службу, но не спешит, зараза, неторопливо идет. За фигурой метрах в тридцати – еще три, одна – чуть впереди, две – на шаг отстают. Судя по построению – патруль. Что он здесь делает? Ему место в городке... Первая фигура поравнялась, замедлила шаги. Мичман – на погонах расплылись два пятна. И вдруг крик: "Ти-ли-нант! Почему честь не отдаете?!" Остановился, повернулся: "Во-первых – старший лейтенант! А во-вторых – ты что, сундучара? Совсем опупел?"
– А-а! – взревел "мичман" – Патруль! Задержать!
Ваську подхватили под руки, поволокли, поставили.
– Фамилия! С чьего экипажа? – гремел "мичман".
Вася тем временем наклонился над его погоном и с расстояния десять сантиметров ясно различил адмиральские звезды.
– Инженер электронно-вычислительной группы старший лейтенант Вергейчик! Экипаж... – И вдруг понял, что забыл фамилию командира, вылетело – капитана первого ранга...
Изо всех сил попробовал представить себе командира. Представил. – Жукова! (Уф-ф)
– Та-а-варищ старший ти-ли-нант! Вы почему честь не отдаете! Что за хамство?!
– Извините, товарищ командующий... Я думал... Мне показалось... что вы – мичман!
Адмирал удивленно начал разглядывать Васю. Вася подумал, что объяснение неполное и добавил:
– Мне боцман сегодня очки разбил, товарищ адмирал, а без очков...
Окулист в санчасти что-то капал Василию в глаза, рассматривал там через зеркало с дыркой, а потом подтвердил командующему – тот лично присутствовал при проверке – зрение у старлея неважное, и без очков должен видеть на расстоянии нерезко...
Расстались на крыльце санчасти. За адмиралом пришла "Волга", а Вася пешком продолжил добираться в прокуратуру.
– Вот же борзота! – думал адмирал о Васе.
– Вот же зануда! – думал Вася об адмирале.