Рассказ Павла Ляхновича.

Кырр лежал за поваленным деревом на краю большой поляны. Следил за стадом оленей. На поляне пасвилась кабаниха, вспахивая дерн длинным могучим рылом, за ней с визгом ковырялись маленькие полосатики и прошлогодние черно-бурые, подрослые подсвинки. Кабаниха – черная и горбатая, с холкой на уровне Кыррового подбородка – смотрелась среди своего стада как курган среди кочек. Кабаны понемногу приближались и можно было бы попробовать добыть подсвинка, но Кырр хорошо знал нрав кабанихи, не раз уже спасался от нее на деревьях. Поэтому все внимание сосредоточил на оленях. Их было много – чтобы подсчитать не хватило бы пальцев на руках и ногах вместе у Кырра, Куги и их младенца, который родился две Луны назад. Среди оленей резвились, забавно скакали на длинных тонких ножках серо-рыжие в белых пятнах оленята. Тыкались мордочками к материнским соскам, сосали, потом отходили и ложились в траву – исчезали, терялись среди бликов, которые посылал на землю Яр. Кырр знал – оленята будут затаиваться до последнего, а старые просто убегут.

Так и произошло. Заметив место, где лег олененок, Кырр покинул засаду и, не таясь, направился в ту сторону. Кабаниха громко хрюкнула, стадо ее спокойно и дружно исчезло среди низких, свисающих до земли еловых ветках. Олени услышали тревожное "гу-х-х" кабанихи и подняли головы на длинных шеях, всматриваясь в Кырра. Потом разом бросились вдоль поляны, делая огромные скачки над кустами, которые кое-где встречались на их пути. В глазах замелькали белые зады.

Из травы смотрело фиолетовое око. Сам олененок слился с луговой подстилкой. Даже вплотную незаметный. Кырр всегда завидовал их способности маскироваться. Еще шаг, и детеныш рванулся прочь, но пронзенный брошенным дротиком кувыркнулся через голову и забился в агонии. Кырр подскочил, попросил у олененка прощения, и двумя движениями кремневого ножа перерезал на шеи жилу. Кровь пульсирующей струей ударила оттуда. Ее Кырр аккуратно слил в ямку и заложил дерном. Поблагодарил духа леса. Потом отнес тушку на край поляны, в тень. Там ловко вскрыл олененку живот, вытащил и закопал внутренности, набил брюшко крапивой и мятой, связал осокой ноги, забросил за спину...

...Яр закатывался за озеро. Его красные лучи запутались в русых волосах Куги. Из-за отблеска волосы казались тяжелыми, как длинные водоросли на стремительном течении. Склонив лицо, она кормила младенца.

Кырр насыпал на кусок бересты горстку пыли, которая остается после жука-древоточца, и ударами кремня о кремень выбивал искры. Вскоре поднялся голубой дымок, запахло паленым. Легким дыханием раздул тление древесной пыли. Загорелась береста. Запылал костер. Когда сгорел хворост, Кырр подвесил над углями тушку олененка, надетую на сырую лещину.

На углях, сначала ярко-пунцовых, потом багровых как вечерний Яр, появлялась легкая белая зола, с тушки капал жир, и тогда в воздухе пахло вкусным, даже гнало слюну. Ребенок, розовый в мерцающих вспышках искр, кряхтел и чмокал у материнской груди. Куга тихо ойкнула и зашевелилась, отнимая малыша от соска.

- Кусается? – спросил Кырр.

- Нет, щиплется. – Куга показала Кырру плечо, покрытое маленькими синяками. – Он такой сильный!

- Младенцы все очень цепкие...

- Раньше, до того, как Мора забрала наших людей, я никогда не видела таких сильных детей! Смотри! – Куга поднесла малыша к деревцу. Ребенок сразу вцепился за ветку и повис. Потом легко подтянулся на двух руках и голыми деснами начал слюнить кору. Куга с трудом оторвала малыша от ветки, дала ему в руку сучок, который он сжал в миниатюрной ладошке, второй дала прицепиться к прежнему деревцу. Младенец повисел немного на одной руке, потом так же легко подтянулся и радостно лепеча снова начал мусолить ветку.

- И еще он умеет изменять цвет кожи, как древесная ящерка. Сегодня, когда ты был на охоте я положила его в сухую траву. Вскоре он сделался желто-коричневым, в полоску, совсем как трава, на которой лежал. Я даже не сразу его рассмотрела. Испугалась, думала что унесли хищники. Вот, посмотри. – Куга сняла розового мальчика с ветки, на которой он уже долго провисел, подтянувшись на одной руке, и положила в траву. Младенец радостно пискнул и пополз, на глазах меняя розовый цвет кожи на зеленый с белыми, черными и коричневыми пятнами, становясь совершенно незаметным даже с близкого расстояния.

- Он похож на огромную травяную лягушку. – Кырр был восхищен. – Быть может духи леса услышали мою зависть к животным, к их способности быть невидимыми, и подарили нашему сыну такую же способность? Приложи его к сосне.

Через минуту ребенок, крепко вцепившись в неровности коры, напоминал большой нарост на дереве.

- Многие детеныши животных очень хорошо маскируются пока маленькие. А когда вырастают, изменяют окрас. Если наш сын сохранит эти способности – он станет самым великим охотником! – Кырр отрезал от жареной тушки большой кусок и положил на угли.

– Духи леса! Примите от нас жертву в благодарность за ваш дар сыну! Пусть он сохранится навсегда! Пусть переходит на всех наших потомков! – Голос Кыр ра разнесся над озером, и в ответ на потемневшем небе сверкнула бесшумная молния.