Когда-то я служил в военно-морском флоте, и тогда я представлял себе дело так, что позади у меня мой народ, и я его защищаю, а впереди – мировой империализм, от которого я защищаю свой народ.

А тут всё не так.

Тут на улицах во время митинга ходят центурионы в шлемах и с дубинками, и обращены они лицами в сторону моего народа.

А вот за ними – пустота.

Нет там ничего.

За ними – зачищенное пространство.

А на тщедушного мужичка набросилось человек шесть, и замолотили дубинами, и замолотили.

Он упал и скрылся совсем под этим градом ударов.

А потом они еще одного ударили, и еще. Девушке досталось. Просто так.

Интересно, кого же они защищают?

И что они скажут на Страшном Суде?

Его же пока никто не отменял. И он совершенно не зависит от того, ходишь ты регулярно крестным ходом или просто стоишь в церкви, сжимая свечку, как стакан. Бухгалтерия по учету дел, добрых и не совсем, находится же не здесь.

Она совершенно в другом месте, но за то, что учет там поставлен правильно, волноваться не приходится.

А вот мы бы руку на «своих» не подняли. Отсохла бы рука.

Причем, своими мы считали всех в тогдашнем Союзе – русских, нерусских, любых.

У меня лучший друг – татарин Бекмурзин Марат Рауфович. Он потомственный офицер и все его предки всегда защищали эту землю. А сын его – тоже офицер, и сейчас защищает Россию.

А Рафик Фарзалиев – азербайджанец. Замечательный, между прочим, парень.

И на лодке все были, как один человек – никогда никто никого не выделял, и мне было все равно какая национальность, например, у Саши Каплунова. Все под одной смертью ходили.

А однажды к нам на лодку приехала комиссия из Москвы, и один ее член захотел со мной поговорить. Я тогда был секретарем партийной организации. Почти все офицеры – члены коммунистической партии, ну, а я – секретарь.

Сели мы тогда в кают-компании друг напротив друга, а рядом – наш замполит, и тут он мне говорит: «Надо присмотреться к Каплунову!», – а я не понял сначала и переспросил: «Чего надо мне сделать?» – «К Каплунову надо присмотреться!» – «Не понял!» – «Ну, он же еврей!»

А-а… теперь понял. И до нас добрались.

«Саша Каплунов, – сказал я тогда, – мой товарищ и отличный специалист, и я к нему присматриваться не собираюсь!», – а зам мне подмигивает, мол, только молчи, соглашайся, а у меня уже забрало упало, понесло меня.

«А еще, – говорю я этому хлыщу московскому,– я не собираюсь присматриваться к Боре Радосавлевичу – он у нас серб, и к Диме Киневу – он болгарин, и к Жене Шимановиму – он классный врач, а его дед, очень, между прочим, подозрительной национальности, Севастополь защищал во время войны, когда его в кольцо взяли и из него всякие командиры и начальники побежали, бросив матросов немцам на съедение. И к Сереже Яценко я не буду присматриваться. Он с Западной Украины, и отличный командир 8-го отсека. Еще вопросы есть?»

Больше вопросов не было, а с секретарей меня тогда сняли.

Так вот, возвращаясь к нашим центурионам, у них-то, интересно, как дела обстоят с присматриванием?

Все ли у них в порядке с этим важным вопросом?

Источник: Фонтанка.Ру