У меня тут вышла беседа с русским националистами.

Друг позвонил: «Тут националисты хотят с тобой встретиться, поговорить. Ты не против?» Против ли я? Да нет, наверное. Посмотрим. Если люди хотят поговорить.
Беседа получилась довольно странной. Я говорил о том, что хорошо знаю, например, о службе на подводных лодках.

Потом, в ходе беседы, я почувствовал, что им обязательно надо вывести меня из себя.
«А почему вы все время говорите «эта страна» в «этой стране»?», – вдруг задали мне вопрос.

«А как, по-вашему, правильно? Правильно говорить «моя страна» или «наша страна», ответил я. Оказалось, что это своеобразный психологический тест, и слова «эта страна» вместо слов «моя страна» говорят только «враги».

Я сказал, что писатель и, обсуждая предмет, должен отстраниться от него, лишиться эмоций, что должен вроде бы летать над предметом, и тогда смогу объективно его описать.

Много позже, я подумал, что в этой фразе «эта страна», вместо «моей страны», для меня, во всяком случае, есть еще и иной смысл. Дело в том, что русское слово «моя» или «наша» предполагает владение, обладание.

Например, «мой хлеб» или «моя одежда».
Кто-то, наверное, может так сказать о стране, называя ее «моей», но только не я, так как очень бережно отношусь к словам. К русским словам и к русскому языку.

Думаю на нем и именно поэтому я – русский, у меня русское сознание.
Так что не могу сказать, что владею этой страной. С моей точки зрения, владея, ты можешь поступать с ней, как заблагорассудиться – можешь делить, продавать.

Поэтому не могу сказать про эту страну, что она моя. Я не в праве. Я - часть этой страны.
Я в этом вопросе похож на американских индейцев или на аборигенов Австралии.

Когда тем и другим белые предложили купить их земли, они ответили, что земля им не принадлежит, что это они принадлежат территории.

Я именно так себя и ощущаю – принадлежащим этой земле. Она входит в поры. Она в моем существе. Я ее чувствую, ощущаю, кожей.

Я ее защищал, защищаю, и буду защищать, потому что мне за нее больно, потому что являюсь ее частью. Это очень глубоко во мне сидит.

Так что эта страна не моя, это я – маленькая часть этой замечательной, дивной, удивительной, родной для меня страны.

И потом в «моей стране» могу бросить на землю окурок, могу плюнуть, вообще могу сделать что угодно, а вот в «этой» стране я не буду этого делать. Мало того, если кто-то бросит окурок или плюнет тут на землю, то мне становится больно. Физически ощущаю эту боль и унижение. Это в меня бросили окурок и на меня плюнули.

И страдаю, когда вижу, как сносят старинные дома.
Переживаю от одного только вида развален, помоек.

Мне больно. Ничего с этим не могу поделать. Болит.
Вот такая беседа с русским националистами.

Источник: Фонтанка.Ру