- Ну почему на корабле нет Стены Плача или хотя бы переборки слёз?!

Это я зашёл в каюту нашего баталера - вещевого мичмана Камалова поплакаться ему в жилетку.

- Серёга, представляшь: мне не за хер собачий задробили сход. За что обидели сироту?

- Давай поплачься мне. - Сочувственно улыбался Камалов. - И я отпущу тебе грехи, сын мой.

- Ты лучше домой отпусти...

В этот момент по корабельной трансляции мичмана Камалова вызвали на КПП.

- Посиди, я сейчас. Упорхнул Камалов.

В каюте у Серёги на нижней коечке были аккуратно разложены картонные упаковки банного мыла. Завтра (суббота, бля...) с утра ожидался неплановый выход в море. Поэтому сегодня после ужина спланировали помыть личный состав. Вот Камалов и приволок со своей кладовой мыло для выдачи старшинам команд. А сход накрылся медным тазом... "МЫЛО БАННОЕ" беспристрастно, крупными чёрными буквами смотрело на меня с упаковок. Грёбанная жизнь..., подумал я, и аккуратно чёрным маркером на всех упаковках перед словом БАННОЕ приписал (соблюдая шрифт) букву Ё. Отодвинулся -оценил:буква вписалась идеально. Настроение немного поднялось. Вскоре с КПП вернулся Камалов вместе с миловидной молодой женщиной-ревизором из службы тыла. (должен заметить, что мичман Камалов в службе тыла среди женщин заслуженно пользовался особым уважением-восхищением, как высоконравственный, галантный, обходительный и прочая кавалер...) Я, естественно, вышел.

Но минут через десять не удержался и как бы ненароком заглянул к ним в каюту. Серёга сидел красный и зело грустный. Он рассеяно слушал ревизоршу, которая, тыкая в разложенные на столе накладные бланки, что-то переспрашивала. Поймал его взгляд и понял, что меня ждёт "чёрный военно-морской зверёк".

Он "отловил" меня на вечернем чае и раздражённо сказал:

- Я не буду тебя убивать.На корабле на юродивых не принято обижаться. Но запомни, на гражданке тебя будут бить регулярно...