Возвращался со второй боевой службы с предвкушением заслуженного отпуска, так как отпуск после первой службы посвятил сдаче зачетов на допуск к самостоятельному управлению подводной лодкой. В основном таким же образом сдавали на допуск и другие офицеры, так как должность старпома не предполагает свободного времени, если служишь на подводной лодке, находящейся в линии и выполняющей задачи боевой службы. Но полнокровному моему отпуску после выполненной боевой службы «за угол» не суждено было сбыться. Тому способствовало два обстоятельства: одно – приятное и несколько неожиданное для меня, другое – менее приятное, связанное с происшествием на службе в море. 1 октября 1976 года на службе в море я «праздновал» 31-й раз день своего рождения. Был испечен торт классным корабельным коком мичманом Марцун Александром Ивановичем (из 305 экипажа), врученный командиром Кольцовым Н.Д. в центральном посту после моей ночной вахты и поздравления членов экипажа, с которыми прошел не одну боевую службу. Через неделю после этого маленького праздника, перед завтраком и сдачей командирской вахты командиру, поступил доклад от боцмана мичмана Черникова Геннадия Ивановича: «Товарищ капитан 3 ранга! Подводная лодка не слушается рулей, дифферентуется на корму, скорость по лагу менее 5 узлов».

На вахте 1-я боевая смена: вахтенный офицер командир БЧ-2 капитан 3 ранга Касько С.Р., вахтенный инженер – командир дивизиона движения капитан 3 ранга Харламов Л.Л. (ныне проживает г. Калуга). ПЛА следует на глубине 93 метра, ход 70 оборотов/минуту, что должно соответствовать скорости по лагу 6,8 узла. Даю команду: «Турбине 90 оборотов», что должно соответствовать скорости около 9 узлов, но лодка продолжает «валиться» на корму, а скорость по лагу не возрастает. Командир Кольцов Н.Д., находясь в первом отсеке в каюте и готовясь к завтраку, по «Каштану» запросил обстановку, чувствовая изменение дифферента после каждого увеличения хода ПЛА и сброса оборотов линии вала. К моменту запроса командиром обстановки турбина работала 150 оборотов вперед, что должно было соответствовать скорости около 15 узлов, а стрелка лага на «Шпате» показывала около 7 узлов. На подводной лодке была объявлена «Боевая тревога» и готовность к всплытию на перископную глубину. Командир в центральном посту перед дачей команды «Боцман, всплывай на перископную глубину!» меня распекал: «Вечно у тебя, старпом, то ИПЛ, то рыболовные сети!»

Мои предположения, высказанные вслух о попадании в сеть и дважды объявлявшаяся до этого момента боевая тревога в связи с обнаружением ИПЛ, давало право командиру говорить об этом. Свои интуитивные предположения о попадании в сеть зиждились, прежде всего, потому, что с КП ТОФ предупреждали о появлении района скопления большого числа рыболовецких судов. Но в течение предшествующих пяти суток спокойный и, несколько притупляющий бдительность, доклад акустика: «Центральный, горизонт чист», не давали основания думать об этом. И воспоминания о службе на СФ: когда один из командиров 11-й дивизии, а именно капитан 1 ранга Звягинцев Г.Г., имел аналогичный случай в районе боевой подготовки. Осмотрев воздух и горизонт в перископ (кончались навигационные сумерки) и ничего не обнаружив, командир еще что-то недовольное отпускал в мой адрес, передал перископ мне. На курсовом угле 170 градусов левого борта, на дорожке от лучей начавшего всходить солнца, был обнаружен большой (около 3-х тысяч водоизмещением) рыболовный траулер. Когда капитан 2 ранга Кольцов Н.Д. увидел на борту этого траулера большие иероглифы и часть команды в желтых жилетах и стоящих на корме судна, подаваших знаками сигналы о том, что надо «отдавать» их трал, он дал волю крепким флотским словам, приказав: «Приготовиться к всплытию! Носовой швартовной команде, боцману и старшине команды трюмных-машинистов, приготовиться к выходу на носовую надстройку с рубящим инструментом!» Нужно было рубить стальной трос большого диаметра, идущий с кормы траулера и обвивавший несколькими шлагами правый баллер средних горизонтальных рулей и надстройку рубки ПЛА, и уходящий к «супостату» с левого борта подводной лодки. Без всплытия в надводное положение от трала нельзя было освободиться! Вся операция заняла чуть более часа времени. За время нахождения в надводном положении траулер неоднократно сближался на опасное расстояние с кормы ПЛА. На мостике ПЛА, кроме ГКП и рулевого-сигнальщика, находился работник ОО КГБ дивизии, пытавшегося фотографировать всю картину происходящего.

После освобождения от трала и погружения, некоторое время сочиняли РДО на берег о происшедшем. Передавали радио и долго получали квитанцию с берега, которая была получена после третьей попытки. Все запросы с берега об уточнении обстоятельств посыпались через неделю после того, как об этом стало известно после службы из источников из управления разведки ТОФ (траулер пришел на остров Хоккайдо).