Контрольный выход в море. В центральном полно народу. Комдив Кузя рассказывает байки, время от времени раздается оглушительный смех, от которого акустики нервно вздрагивают.

В это время в штурманской рубке химик Вазик Амбарцумян сидит на сейфе и о чем-то беседует со штурманом Азиком Бинятовым. От нечего делать Вазик играет дверцей сейфа: рукой толкает – дверца открывается, ногой поддает – дверца закрывается. В какой-то момент дверца захлопывается.

Истошный крик раздается на весь центральный. Первым в штурманскую влетает Кузя и наблюдает такую картину: стоит Вазик с приспущенными штанами с искривленным от боли лицом, а Азик, приблизившись вплотную, рассматривает степень повреждений детородного органа химика. Кузя смачно плюет и возвращается в центральный пост. На вопрос: «Что там случилось?» – он отвечает, что один черножопый другому хуй откусил. Все врываются в штурманскую рубку.

Коки на камбузе пролили что-то на плиту. Завоняло на всю лодку.

– Химик, ЦДП, химик!!!

Это старпом визжит по каштану.

– Есть ЦДП, Есть начхим!
– Чем там воняет, разберись!!!
– Я, что, Сергей Иванович, собака что ли? – возмущаюсь я.
– Разберись, разберись, а что прикажешь штурману этим заняться?

Очередной раз кляну тот день, когда я стал химиком.

Мигая проблесковым огнем и дико завывая сиреной, УАЗик мчался по темным и безлюдным улочкам прифронтового села. Одинокие собаки подняли лай, «И-ааа!» – проснулся ишак. То там, то здесь в домах зажигались керосиновые лампы. УАЗик остановился у одного из домов. Сначала из машины выкатились двое лысых в камуфляже с автоматами на плечах. Потом оттуда вывалился подполковник. Автомата у него не было, зато под левой мышкой красовался ТТ. Из дома вышел хозяин.

– Кто там? – тихо спросил он.

Мысленно он уже приготовился сдаться в плен при виде этой грозной тройки.

– Где здесь штаб? – спросили из темноты. Спросили по-азербайджански, но с очень заметным талышским акцентом.
– Аллах, аллах! – отлегло у старика.

В доме уже все проснулись. Закипела вода в самоваре, индюк последний раз пролюлюкал перед своей казнью. Быстро накрыли стол. Не принято на Кавказе расспрашивать гостей, не накормив их сначала досыта. Накормили. Офицер расплылся жирной улыбкой. Двое его спутников, отвалившись к стене мирно прихрапывали.

– Гардаш… – робко начал хозяин. – Как ты думаешь, нам придется оставить село, а?
– И что ты говоришь! Ты с ума сошел что ли? – не открывая глаз, ответил за командира один из лысых.
– Теперь все будет хорошо, иншаллах… – пробурчал второй лысый.
– Аксакал, нам надо в штаб! – заговорил, наконец, командир. – Не волнуйся, скоро мои бойцы подойдут на помощь вашей местной бригаде. Ты на карте нам покажи, где штаб, а то нас наш Раис заждался.
– Зачем карта, штаб на окраине деревни, видишь, где антенна торчит.

Сборы были недолгие. Загрузив в машину остатки еды, прихватив еще с собой кусок баранины, бутыль вина, команда начала загружать самого себя.

– Гардаш, да хранит вас аллах, я забыл спросить твое имя, – подал на прощание голос хозяин.
– Аксакал, извини, но тебе нельзя знать мое имя. Спецназ мы. Понимаешь?

Мигалка снова включилась, завыла сирена, вновь залаяли собаки, «И-ааа!» – проводил гостей соседский ишак. УАЗик умчался в темноту.

Командиром спецназа был мой комбат РХБЗ. Долго он еще так колесил во времена всеобщего беспредела пока не нарвался на меня. Пехота была сильно удивлена моему матерному запасу слов. Эх, знали бы они, у кого и где я этому научился.