Моя карьера инженера-механика развивалась довольно успешно. Я с самого начала знала, что отношение к женщинам-инженерам весьма настороженное, а потому при освоении специальности на разных инженерных должностях, проявляла максимум усердия, дотошно вникая во все тонкости, постоянно почитывая нужную техническую литературу. В двадцать пять лет я была уже инспектором котлонадзора крупной военно-морской базы, куда я переехала вместе с мужем, кадровым офицером Флота.

Какая только техника не испытывалась мною на предельные нагрузки согласно соответствующим документам, в том числе и портальные краны.

Подошло время испытания трофейного немецкого портального крана с двумя рабочими стрелами, большой и малой, находящейся ниже большой стрелы.

В тот день погода была отличная: солнечно и полный штиль на море. Сначала мне предстояло «визуальное освидетельствование», то есть осмотр конструкций крана для выявления видимых дефектов. Еще накануне в инспекции я подняла документы прошлых лет и с досадой отметила, что мои предшественники ни разу не залезали на стрелы для проверки состояния блоков, осей, подшипников и т.д., хотя на стрелах предусмотрены специальные лесенки с ограждениями безопасности.

На пирсе я нашла Кузьмича, начальника крановой команды, попросила подготовить контрольный груз назавтра, и полезла на кран. На удивление крановщика пролезла мимо его кабины дальше, и вскоре показались несущие фермы стрелы. При одном взгляде на громадный швеллер поняла, что до испытаний грузом, эксплуатацию крана надо запрещать. Полка швеллера по всей длине проржавела насквозь, потому что при любом угле наклона швеллера в нем, как в длинном корыте, всегда была вода. Надо спускаться. Я посмотрела вниз. Кузьмич далеко на пирсе выглядел нереально маленьким. Только сейчас я заметила, что кран медленно покачивается, что здесь, наверху вовсе не штиль, как на воде… Страх накатил внезапно. Сердце билось учащенно, под коленками и на ладошках выступила противная испарина, я никак не могла взять себя в руки. Время шло, но сколько именно прошло я не замечала, только увидела, что ко мне, уже миновав кабину крановщика, поднимается сам Кузьмич.

- Так! - решительно начал Кузьмич, - Смотрите только на мои руки, и откуда будет уходить моя рука, туда ставьте ногу, не торопясь, аккуратно.

Так я спустилась вниз. Пока Кузьмич молча курил, я приходила в себя. Мир показался просто ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ! И я уже не дрожащей рукой выписывала запрещение эксплуатации крана до испытания грузом. Вот тут Кузьмич и высказался, но это уже «не для печати»! Конечно, меня вызвали к командиру Базы, конечно, мне грозили увольнением, конечно, сомневались в моей профпригодности, но я настаивала на своем: «Испытание, только испытание крана грузом!»

На испытание собралось все инженерно-флотское начальство! Я стояла тут же. На рейде в очередь на разгрузку скопилось уже пять сухогрузов.

Вот застропили через динамометр маркированный груз, вот его стали поднимать, и, едва он оторвался от земли, как фермы стрелы дрогнули, а злополучный швеллер стал выгибаться дугой. Груз гулко ударил в причал. Я заплакала. Я не хотела плакать, но слезы катились сами по себе. Все подошли ко мне и что-то хорошее говорили, жали руку. Начальник Тыла базы усадил в свою машину и отвез меня домой. «Отдыхайте три дня!».

Дома я упала на диван и проспала до самого вечера. Свою дочку Юленьку я забирала из детсада самой последней.

-Мамочка, ты опять была в море?

-Нет, дочь, приболела вот и пришла поздновато.

А недовольная воспитательница бросила мне в след:

-Когда это кончится? Ну не женская это работа!