3 ноября умер Виктор Степанович Черномырдин. Четверо суток потом только о нем и слышны были речи. Высказались все. Было сказано много хорошего в адрес усопшего, но меня более всего привлекло то, как они все это говорили. Чувствовалось, что идея собственного бессмертия у наших политиков уступила ненадолго место другой идее - все помрем.

Это видно было по лицам. А еще на этих лицах читалось временное прозрение относительно того, что на тот свет ничего с собой взять не удастся. Все останется - деньги, недвижимость, яхты, дворцы, острова, а вот сам владелец этих сокровищ очень быстро уйдет из памяти людей, будто и не было его вовсе.

Так что чиновники очень старались. Они говорили, говорили, говорили, делились воспоминаниями о Степаныче. Они словно старались заговорить свой собственный страх, растерянность. И, вы знаете, похоже, им это удалось - заговорить свой страх.

И, как только это случилось, ко всем им тут же вернулась уверенность в собственном бессмертии.