Праймериз в Северодвинске
Дело в том, что в "Единой России" и Общероссийском народном фронте (ОНР) сейчас вовсю проходит этот самый "Общенародный праймериз". Что это такое в переводе на обычный язык?
Это смотрины. В России, прежде чем жениться, обычно устраиваются смотрины. Выборы ведь на носу. Выборы в Государственную думу. Вот и отбирают кандидатов, что войдут в списки. Для этого все, кто собирается от "Единой России" и от ОНР стать депутатом, должны выступить в тех городах, областях, что выдвигают таковых, на праймериз с пятиминутным докладом, в котором кандидат излагает свою программу.
Причем по нынешней моде это должны делать все кандидаты – и ныне действующие тоже. Вот поэтому господин Грызлов отправился в Петербург, а герой-полярник Артур Чилингаров – в Архангельск – он депутат Госдумы от здешних мест. Костя Добрынин, мой соратник по "Особому мнению" на "Фонтанке", вдруг захотел стать депутатом Госдумы. И захотел он им стать именно от Архангельска и области, поскольку работал он тут когда-то юристом, и в свое время отчаянно отбивал Котласский ЦБК от рейдеров. ЦБК он отбил, вот профсоюз этого ЦБК и выдвинул его в кандидаты. От ОНР.
Перед началом славных праймериз Костя заехал ко мне поговорить о Северодвинске – ему там тоже предстояло выступать. В Северодвинске он был когда-то проездом, а я прожил в этом городе когда-то почти год, так что Косте надо было услышать мое мнение о городе, жителях, проблемах. Говорили час, а потом Костя предложил: поехали со мной в Северодвинск. Я пробовал слабо отбиваться, говорил, что не люблю партии и фронты, но потом Костя задал вопрос в лоб – помогу ли я ему лично, а не какому-то там фронту. Ну если лично… на "Фонтанке" мы друг друга поддерживаем… Вот так я и попал на праймериз.
Для начала я прилетел в Архангельск – меня встретила дымка и запах горелого торфа. Горят леса. У нас это теперь ежегодно. Рек много, воды полно, а вот доставить ее к горящему лесу – это надо трубный дивизион иметь – техника, люди, съемные трубы. Насос поставил на речке-озере, подсоединил трубы – качай, заливай. Но это в теории, а на практике – горит синим пламенем.
Архангельск – очень красивый город. Особенно мне нравятся старинные, каменные здания – эти выдержали все времена и все осады. Вот только запустение мне не нравится – покосившиеся деревянные домики, а также сгоревшие домики, дороги, дыры, выбоины. За день до этого в Архангельске состоялись праймериз, на которых особенно колоритно, как мне рассказали, выступил наш полярный герой Чилингаров, он предложил создать в Архангельске что-то вроде батискафного центра, построить новый батискаф и погрузиться в Марианскую впадину. Зачем нам туда погружаться? Для славы России, конечно.
Я смотрел на дороги, сгоревшие дома и пока ехал, и мне рассказывали о погружении во впадину, думал о том, что, наверное, пора нам погружаться. В эту самую Мариинскую впадину – пора – ничего другого не остается.
А на берегу Северной Двины меня встретил красивейший закат. Дым на несколько минут рассеялся, и я увидел этот закат потрясающей красоты. Вот только мусора на пляже много. Люди гуляют по набережной, а вокруг – мусор. Получается, что люди равны мусору? И почему люди так все вокруг пачкают? Здесь же прекрасные люди – спокойные, добродушные, но почему они так все пачкают? Все, что не имеет отношение к человеку – закат, Двина – все это просто чудесно. Как только появляется человек – сразу же обнаруживается дрянь. Но природа - это же продолжение человека. Люди, природа - это же вы сами!!! Вы же не едите борщ так, что половина борща на рубашке, так чего же вы в природе-то так гадите? Утром невозможно открыть окна – запах фекалий. Здравствуйте, здравствуй, родной метилмеркаптан. Как только есть ЦБК, целлюлоза, так и жди этого чуда в атмосфере. Как говорил один мой знакомый адмирал: "Что-то не додумали с очисткой наши академики! Я бы им…" – и дальше адмирал говорил о том, что бы он у этих академиков оторвал.
В Северодвинск мы приехали часа в три по полудню. Книги еще не подвезли. Дело в том, что я убедил Костю: праздник же на носу, День ВМФ, а Северодвинск к этому празднику имеет самое непосредственное отношение – это же город мастеров, и делали эти мастера подводные лодки. В общем, без подарков нельзя. Придумали подарить книги. Пока все будут входить в зал и готовиться к праймериз – раздадим книги. Бесплатно, в подарок. Вот книги эти и должны были приехать с минуты на минуту – все нервничали, так что пошли знакомиться с мэром – мэр в Северодвинске хороший мужик, посмотрел на него и успокоился – вот такая теория. Мэр Северодвинска действительно неплохой мужик, и поговорили мы о наболевшем, но успокоились все тогда, когда наши подарки приехали. Конечно, они приехали ровно за две минуты до начала собрания. Но мы затащили пачки наверх, развернули, разорвали, вытащили и подарили их – 500 штук – за несколько минут всем желающим. А я подписывал книги. Всем. В жуткой спешке, но всем, кто пожелает. Я потом даже буквы стал путать, например, никак не мог вспомнить букву "т".
Северодвинск – замечательный город, дивный, хороший, я его очень люблю. Северодвинск – это гордость Советского Союза. Он столько построил кораблей… А сейчас ему отчаянно нужен госзаказ, причем не от случая к случаю, не как придется и не в декабре месяце каждого года, как это все время бывает, а чтоб деньги поступали регулярно. Иначе людей не удержать. Уезжают люди. Про молодежь и говорить нечего. Потом на собрании будут говорить о том, что здесь можно организовать свое Сколково, что здесь это можно сделать и не великих денег это стоит, зато мы сохраним Северодвинск для России, сохраним город мастеров, инженеров, сохраним наработанные уникальные технологии и людей сохраним, способных передать свои уникальные знания. Нужны заказы, деньги, льготы, особые условия. Для Севера. Иначе все это потом надо будет возрождать, строить заново – вот, что я должен был услышать. И я услышал. Конечно же, было несколько выступлений, и все это было сказано, но это было сказано таким русским языком. Таким!!!
Ребята, как все-таки хорошо, что устраиваются эти праймериз, эти смотрины, и ты слушаешь человека и понимаешь сейчас же, что он из себя представляет. Причем тут же становится понятно, что слово "идиот" не скоро уйдет из русского языка. Во всяком случае я от плохого русского языка, от плохо сформированной по-русски мысли впадаю в ступор. Я перестаю понимать происходящее, и у меня в голове возникают солнечные зайчики, и они там мечутся по черепной коробке. А как выступали действующие депутаты Государственной Думы!!! Что они несли, Господи, прости меня тысячу раз!!! И я сейчас же подумал, что для тех, кто хочется остаться в этом замечательном органе на второй и на третий срок, хорошо бы предусмотреть небольшие такие штампики: "болен", "безнадежно болен", "неизлечимо болен", чтоб ставить их им потом на все открытые места. Конечно, когда занимаешься в Госдуме в основном не делом, а интригами, их цветом и густотой, то потом очень трудно вспомнить и отчитаться о деле.
Порадовали выступающие от народа. То есть от народного фронта. Но не от чиновничества, конечно, а именно от народа. Сначала они все хвалили "Единую Россию", а потом в следующих несвязных своих речах, выражениях и мелких выкриках не оставляли от "Единой России" и камня на камне.
Наконец, выступил Костя – и я услышал правильную речь, хорошо поставленный голос, знание предмета.
А еще выступали учителя (несчастные они у нас люди), садоводы, адвокаты, юристы, флористы… Флористы понравились особенно. Одна дама прочитала стихи, и я себе представил Государственную Думу в виде огромной клумбы. Или лучше горшки. Что ни кресло – то горшок.
Всего было 70 выступающих. Через два с лишнем часа ведущий уже соображал с трудом, но вел собрание. И вообще все соображали с трудом, а я уже вообще не соображал. Видимо, поэтому я вдруг захотел еще раз всех северодвинцев поздравить с праздником, с Днем ВМФ. В конце, когда уже должна была петь для народа заслуженная артистка России, я попросил слово для поздравления, и мне его дали. Что я там нес – это я никогда уже не вспомню, но народу понравилось. Потом все дружно встали и побежали из зала, а заслуженная артистка пела в уходящие спины.
Потом я еще и интервью давал местному телевидению – это от полного отчаяния, полагаю. Я говорил о Родине. Я говорил о том, что хорошо бы поделить ее на малые Родины, и чтоб каждый холил бы и лелеял свою собственную, особую, малую Родину, а все вместе мы будем холить и лелеять тогда большую Родину, которая соберется из малых ее частей. Я говорил о людях, о том, что их надо любить, потому что если все это не ради людей, то зачем это все. О почете, о том, что никто не думает о должности, как о почете. Я говорил о памяти людской, о том, что же останется после всех этих депутатов в людской памяти. Я много о чем говорил… Потом мы поехали домой. Я был выжат, как лимон. Вот такое это дело – праймериз.