ЗАПИСКИ ИЗ ГОРЯЩЕГО ТАНКА

I
Служил я в радиотехнических войсках противовоздушной обороны. Это те, которые сами не летают и другим не дают. Местные девушки называли нас «радиолирическими» ребятами – за ясные глаза и начитанность. За эту самую начитанность наш командир не раз делал нам взбучку:
- Эй, кто там книжку читает, не вижу фамилии? Сколько раз я вам говорил, чтобы не читали! Я вон до майора дослужился и ни одной книжки не прочитал – и ничего, не помер!
Поначалу нас, молодых солдат, пугало то, что радиационный фон превышал допустимый уровень благодаря обилию всяких антенн, радиолокационных станций и прочей технической дребедени. Но всё тот же нечитающий майор успокаивал нас:
- Вот вы говорите: радиация, радиация… А некоторые моряки, например, годами не выходят из атомных подводных лодок, а между тем их жёны рожают нормальных, здоровых детей. Вы лучше не берите пример со старослужащих. Они зачем-то подтяжки но-сят, а от этого как раз и снижается импотенция.
Окончательно меня успокоил мой друг, письмо от которого пришло из таёжной Сибири:
- Какая у тебя радиация, к такой-то матери? Вот у нас тут ракеты с ядерными бое-головками – так и то всё вокруг цветёт и пахнет. Грибы растут огромные, и ни одного червячка. Причём только белые. Мухоморы – и те белые…
Кстати о письмах. Первое время было непривычно то, что вся наша писанина про-читывалась на предмет неразглашения военной тайны. Правда, я только потом узнал, что военная тайна заключается не в том, что именно вы изучаете, а в том, что это изучаете именно вы. Но тайну никто из нас упорно не выдавал – надо полагать, по причине незнания оной. И оттого бдительному майору приходилось отчитывать нас за правописание. Особенно доставалось одному рядовому, азербайджанцу, знавшему русский язык только понаслышке.
- Вы что, ни разу не грамотный? Половина ваших слов не присуща в военном лексиконе. Неужели это нельзя написать более русским языком? Вы тут ерунду пишете, а потом этими же руками станете хлеб есть!
- Таварыщ майор, я другу пышу…
- Не пререкаться! Над вами уже все анекдоты смеются! И всех касается: фамилию пишите полностью. Инициалы тоже пишите, только сокращённо.
Так что в нашей секретной части письма не могли начинаться словами: «Пишу из горящего танка на сапоге убитого товарища». А у одного моего приятеля, который служил в менее секретной части, после таких строк мать поставила на уши весь гарнизон. Если верить армейским слухам, именно поэтому в нашей стране был создан комитет солдатских матерей. Правда, никто эти слухи до сих пор не подтвердил. Но и не опроверг.

II
В армии развод – это не окончание счастливой супружеской жизни. Это коллективное разрешение каждой роте, каждому взводу, каждому отделению и каждому конкретно-му бойцу выполнять цели и задачи, определённые накануне. Помню один развод, который у нас начался с командирского восклицания:
- Барабанщик! Играй гимн Советского Союза!
Нашему взводу тогда повезло: нам достался наряд по кухне. Каждый солдат был готов к встрече с неучтённой буханкой хлеба и сковородкой жареной картошки. В голове моей возникло видение солдатского «маслбургера»: слой белого хлеба, слой сливочного масла, слой чёрного хлеба, слой масла – и так далее, по ширине воинского рта. Соль и са-хар по вкусу. Это видение так захватило меня, что я не расслышал приказа:
- Всем снять перчатки, раз их ни у кого нет!
Весь полк стоял с голыми руками, кроме одного несчастного. Этим несчастным, к несчастью, был я.
- Рядовой, что вы, оглохли, когда к вам целый полковник обращается?! У вас что, гайморит? Вы же сплошное нарушение формы одежды! Фамилия!
Более свирепого лица у нашего полковника я не видел. Поэтому неожиданно для себя я исковеркал собственную фамилию:
- Рядовой Кульман!
- Зарубите себе на носу, славянин, чтобы это задело не только кору головного моз-га, но и, так сказать, древесину: когда вы в строю, не уподобляйтесь африканской птице страусу, которая не видит генеральной линии партии с высоты своего полёта!
- Виноват, товарищ полковник. Исправлюсь!
- Конечно, исправитесь, куда вы денетесь. Вы меня ещё вспомните один раз доб-рым словом!
Тут он повернулся к моему старшине.
- Ваши солдаты совсем смысл жизни потеряли. Займитесь им!
Старшина занялся. Наряд по кухне прошёл без меня, зато другими нарядами я не был обделён. В тот же день два пальца старшины упёрлись в мои глаза.
- Сколько это? – издевательски спросил он, имея в виду, разумеется, наряды вне очереди.
- Два! – ответил я, радуясь тому, что легко отделался.
- Пять, - ухмыльнулся он. – Римская цифра.
И для меня начались военно-трудовые будни. С тех пор я уважаю труд уборщиц и всячески помогаю им некиданием мусора по сторонам, ибо урок отцов-командиров за-помнил на всю жизнь: «Ящик для мусора поставили специально для вас, а вы мимо про-ходите!»
Теперь понимаю, что есть счастье на белом свете: в гражданской жизни шанс ус-лышать слово «дневальный» не превышает один к миллиону.

III
Баня… Тёплое, местами горячее слово.
- Рота! На помойку становись!
Это значит – поведут в баню. Все радостно шуршат по тумбочкам, и через мгновение вся рота стоит с мыльно-рыльными принадлежностями, вытянувшись во фрунт.
У нашего майора хорошее настроение.
- Бойцы! Помойка в бане – святое дело. Хотя вообще-то наши врачи говорят, что мыться горячей водой вредно. Почему? Потому что её нет. Но так и быть: самых достойных отпускаю в город помыть своё нехитрое хозяйство. Достойных буду определять по лицу, то есть по сапогам, потому что сапоги – это лицо солдата.
На этот раз повезло двоим – мне и моему лучшему приятелю. Ему родственники с гуталиновой фабрики прислали шикарный крем для обуви, который не шёл ни в какое сравнение с нашей легендарной ваксой. А я отжал у приятеля полтюбика.
Майор провёл среди нас инструктаж о том, как нужно вести себя в бане:
- Форма одежды – голое туловище. А всё, что останется от туловища, аккуратно сложить на скамейку.
После чего мы наконец-то вырвались в город. А в городе было несколько бань. Мы выбрали ту, что ближе к вокзалу, потому что автобус привёз нас прямёхонько к её дверям. В предбаннике мы, ничего ещё не подозревая, улыбнулись хитроватому банщику и стали раздеваться. Он, в свою очередь, приветливо кивнул нам, тоже ничего ещё не подозревая.
Первая догадка возникла после сальной улыбки банщика, который, глядя на наши пронумерованные тапочки, загадочно проговорил:
- Солдатики? Ну-ну…
А когда мы вошли в парилку, то увидели такое… Нет, бумага этого не стерпит! Баня-то была для клиентов небесного цвета. Для голубых то есть.
Оделись мы быстрее, чем требовал старшина, будучи не в духе. Потом мы шли по улице, а перед глазами маячил плакат: «Солдат, помни: честь твоей части – это часть твоей чести!» Честь была соблюдена, но наша рота в ту ночь спала немытой в полном составе. А кто виноват? Ну не местные мы!
Зато следующая «помойка» удалась на славу. Перед входом в баню старшина по-строил нас и спросил:
- Кто любит париться с веником?
Один из наших ответил:
- Я!
Старшина ему:
- Когда все вымоются, возьмёшь веник и подметёшь в бане.

IV
Солдат должен стрелять как ковбой и бегать как его лошадь. В полку, где я служил, частенько сдавали десятикилометровый кросс в полном обмундировании.
Однажды вздумал к нам приехать генерал, посмотреть на наше житьё-бытьё да на военные мучения. Старшина заранее транспарант во весь плац соорудил: «Все на кросс! Не можешь бежать – ползи, но всё равно иди!» И выставили на кросс нашу роту – самую конноспортивную. Наш майор усы рыжие распустил – гордится, стало быть.
- Ну, сынки, кто пробежит на отлично, тот получит отпуск на родину хоть завтра!
Построились, номера нацепили и побежали. Вдруг после первого километра слышим зычный голос старшины:
- Рота, стой!
Мы опешили на бегу. Подумали, что ослышались. Наш старшина за честь роты ой как болел, иначе бы не стал старшиной. Ну не мог он дать такой команды!
А он снова кричит:
- Стой, кому сказал!
Мы притормозили. Старшина объясняет:
- Бежать надо не ногами, а головой! Я тут подумал бицепсами правого полушария. Слушай сюда…
Мы послушали – и срезали пять километров. Тихо, без шума и пыли. Вот он, плод интеллектуальной работы! Генерал был доволен: ай да рота – все красные, все в пене! (Тут я должен выдать секрет: за пятьдесят метров до финиша нужно задержать дыхание и бежать на автомате. Вид взмыленной лошади обеспечен). Но недобежавших нет. Только наш майор, который руководил всей этой беготнёй, что-то заорал да кулаком своим офицерским замахал. А в кулаке – секундомер. К нему подошёл генерал:
- В чём дело?
- Половина участников забега установила новый мировой рекорд!
- А почему только половина? – возмутился генерал. – Почему не все?
Не знаю, как майору удалось успокоить генерала. Не в том дело. Плохо то, что нам не удалось перехитрить майора. В который раз мы убедились, что его на мякине не проведёшь. А то что бы вышло – вся рота на следующий день отправилась бы в отпуск?!
Так никто из нас и не поехал домой. Но отличную оценку мы всё-таки получили. За солдатскую смекалку. И ещё мы удостоились похвалы их уст генерала. Эти слова я никогда не забуду:
- С такими мальчиками, настоящими воинами, наши девочки могут спать спокойно!

(приведено с сокращениями)

P.S. Этот рассказ и многие другие творения я уже лет 10 не могу нигде напечатать. Живу в Кирове, этой страшной дыре Центральной России (восемьдесят последнее место по платежеспособности трудового населения), работаю в газете (которая никому на хрен не нужна), 15 лет сочиняю стихи и прозу в стол. Связывался с двадцатью-тридцатью издательствами - фигушки, не хотят они меня. А в столицы ехать не на что.
melnik-pressa@yandex.ru