baken
25.12.2009, 02:54
Уходим под воду в нейтральной воде...
В. Высоцкий
АТАКА
Мой залп ушёл, и я подвсплыл.
Старпом добрал балласта. Мы зависли.
На траектории смертельные послы
Уже цепляли цели линзой,
Минута - и мостов оплавятся мослы,
Сметутся небоскрёбов призмы...
Как говорится, «иже» вам и «присно».
...План был обширный и простой.
Генштаб назначил флотские ученья,
Где каждый показал, что стоил:
Стрелял, бомбил, гонялся за треской...
Акустика визжала нам в обеспеченье.
А в это время наши два макета
Стояли мирно у причала.
И всё, что надо, было в них нагрето,
И всё, что надо, штатно излучало.
Их спутники фиксировали это.
А мы, как водится, под самый под сочельник
Бесшумно, медленно, почти что бездыханно
Ушли под слой холодного теченья
И растворились в водах океана.
Задание — других не лучше и не хуже:
Пройти полшарика, себя не обнаружив,
До точки, где никто из нас не лазал.
Оттуда доложить и ждать приказа.
Мы пробирались к Антарктиде
По линии раздела дат.
Ни белый свет меня, ни я его не видел.
И океан, наш древний прародитель,
Хранил в скорлупку запечатанных ребят.
Лишь бледная морская тварь
Смотрела неподвижным круглым глазом,
Как нечто чёрное длины несообразной
Противно всем законам естества
Явилось, длилось и исчезло разом.
В холодных водах взяли курс на запад.
Я знал: мы нападём внезапно.
Они закрыли полюс перехватом -
Мы будем бить по ним через экватор.
Мы — методично и нахрапом,
И тихой сапой или на арапа,
И с сатанинской хитростью от Янгеля до вуду...
Я выполню задачу. Гадом буду.
В Атлантику мы вышли с юга
И взяли курс на север вдоль хребта.
За вахтой вахта следовала кругом.
Мы все почти возненавидели друг друга
На тренировках течей и атак.
Короче, на намеченную точку
Я встал по местному в час ночи.
Забросил буй и, подрабатывая малым,
Учитывая снос и направленье ветра,
Завис над пропастью разлома Боде Верде.
Координаты занесли в журналы.
Всё то же над разломом Вознесенья
Должна была проделать лодка Алексея.
И тут меня какой-то морок обволок:
Как будто расступился потолок,
Мне голову наполнил воздух,
И я движеньем танцевальным, грациозным
Оставил пост, покинул корпус
И бельевой, волнистой пластью ската
Всплыл и поплыл вдоль звёзд и вдоль пассата.
Дыша и наслаждаясь оттого,
Что не несу ответ ни за кого.
Но этот скоротечный парадиз
Прервал звонок. Звонил радист.
И ощущенье дежавю: я знал,
Что скажет он: «Зевс» прекратил сигнал».
А дальше — цепь технологических шагов.
За две минуты слили семь потов.
С отсеков и постов:
«Проверил — подтвердил — готов!..
Проверил — подтвердил — готов!..»
Расписана была, как партитура,
Бикфордовая эта процедура...
Я, Александр Зимин,
командир советского подводного
стратегического ракетного крейсера «Ростов»,
жизнью и честью отвечающий за страну,
сказал команду «Товсь!»,
сказал команду «Пуск!».
ПЕПЕЛ
Стратег волну утюжил и бодал.
Вода не спорила и уважала силу.
Она, разжатая передней полусферой,
Из синей становилась серой,
Окатывала чёрные борта
И пеною белёсой уносилась.
Поверхностью лукавилась вода.
Поверхность, впрочем, - вовсе не она:
Темнеющим пузырчатым массивом
Отвесно простиралась глубина.
Припомнилось само собой,
Как врач знакомый, китобой,
Рассказывал, что при перитоните
Он полость промывал забортною водой.
Такая уж подробность. Извините.
И я представил острова без птиц,
Гольфстрим, насыщенный осадками частиц,
Где рыба рыбой обжиралась втрое
И тут же разлагалась рыбьим белокровьем,
Озёра в отвратительных разводах
И хаотичные развалины заводов,
И нашу базу, школу, двор,
И белый чистый снеговой простор...
И снова пустоглазые дома без кровель.
...Уход с атаки — та ещё задача,
Инструкции на восемь серий.
Всё выполнил.
Акустик слушал север.
Сидит без майки, раскорячась,
Потеет широченная спина.
Уже плевать, кто первый начал.
«Ну что там, старшина?» -
«Там, командир, ВОЙНА».
Война. Вой-на. Вой-на. Вой...
Вон там в наушниках, за той спиной
Глубины вспенились шумами.
К едрене Фене и к едрене маме!
Остервенело и фронтально
Державы резались флотами.
Пошёл к ребятам по отсекам
Сказать, что все они герои.
Но внутренне был как-то не настроен
И чувствовал себя себе соседом.
И что-то в воздухе повисло -
По древу растекались мысли...
Кто смотрит в пол, кто чуть левее.
Мне показалось, или впрямь меня жалеют?
Хотелось всем раздать шампунь для тела -
Намыль, помой, опять намыль -
На лицах и в глазах осела
Тончайшего помола серенькая пыль.
Я говорил, что дома ждёт работа,
Что спишемся на берег — не до флота,
Что мы теперь — пожизненные братья...
А что ещё им мог сказать я?
И верили: раз сотворил «о боже мой»,
То лодку должен привести домой...
ВРАГ
Спиной к войне направился на юг.
Всё как на практике: ходи да изучай приборы.
Матросам ананасы выдают.
Кок что-то спрашивал про творог.
Старпому 35 - откупорили брют.
Под килем банки, котловины, желоба.
Всплывал под перископ, сверяли звёзды, шли.
Забудем атом: трёхмачтовый барк
Бушпритом тычет в краешек Земли...
В глубинах тишина, лишь иногда
щеглами щёлкали китовые стада.
Вдруг: «Есть контакт! Гражданские винты.
В насадках. Два винта,» - «Под перископ!»
Ого! То ни гроша, то вдруг алтын:
Спасатель океанский жёлто-синий -
Глазам не верю - тянет на тросу \"лося\".
(714, \"Норфолк\", Саражжен командиром)
Весь силуэт, обтянутый резиной,
Разложен в окуляре по осям.
Скажите «чиииз». «Второй торпедный! Товсь!\"
Однако этот тир противен.
Враг жалок. Дифферент на нос,
На треть сухие лопасти винта.
На палубе в жилетах два матроса
И три спасательных плота.
Вот так и мне однажды довелось...
«Отставить «Товсь»! Всплываем!
Поднять флаг государственный и Флота!
Оповестить: «Торпедная стрельба!»
Буксиру: «Хода не менять. В эфир не выходить».
Лосю: «Пусть примут капитана Зимина».
Зараза-шлюпка завелась не сразу.
Со мною штурман, особист и четверо спецназа,
Поправив китель и наган,
Рванули в логово врага.
У них на огражденье выполз флаг,
Плеснул и сразу же ослаб.
Шарнирно развернулся трап.
Спецназ взбегает по рифлёным плоскостям.
Честь флагу — честь «гостям».
Без паузы: «Пройдёмте вниз» и лезу в люк.
Гебешника и штурмана — на связь и коды.
В отсеках слышно, как откачивают воду.
Спиною взгляды на себе ловлю
Далёкие от «Ай лав ю».
Каюта капитана. Сели с глазу на глаз.
«Сигару?» - «Нет» (я несколько снижаю наглость,
Но не раскашляться же мне теперь).
Я закрываю дверь.
РАЗГОВОР
Он должен был топить меня и Алексея
В проходах у хребта Уэст-Скоша
Южнее Огненной Земли.
Об этом и подумать тошно.
Мы там не шли, однако же могли.
А он словил всплывающую мину -
Скорей всего, от Аргентины -
Привет недавнего Фолклендского конфликта.
Мог стать героем, да вот фиг-то.
Чудовищный нефарт.
Сейчас идут на Байя-Бланка.
Я обнадёжил: мол, дойдёте.
Ответно расспросил об их Четвёртом флоте.*
Большая польза от подранка!
А далее
Мы полтора часа сопоставляли данные.
В итоге эта распечатка (на английском):
« Кочемасов топил Барбея. Клери топил Глотова. Лазарев топил Эберле. Фицтеллер топил Белогрива. Поваляев топил Конноли. Эйнсворт топил Шепеля. Казымов топил Смоута и Дюбо. Стрингхем топил Казымова. Баребин топил Фицтеллера. Чич топил Лазарева и Мартемьянова. Чернов топил Клери. Винслоу топил Кочемасова»
Для вдов — с примерным указанием квадратов.
Честь флагу. Шлюпке честь.
ДОМОЙ
На юг! На юг! Вдоль побережья Аргентины.
Первоисточник танго. Триста миль.
Пампасы, мериносы, куртки из ратина...
«Радист, ты музыкальным фоном истомил.
Пошарь-ка музыку в эфире.»
Но всюду скрипки, хор и слёзы «Лакримозы».
На длинных, на коротких — Моцарт, Моцарт.
Не ожидал! Вот так, по всем волнам...
Но — по кому? По ним? По нам?
Мысль странная пришла, сдвигая времена:
А может, это я, мальчишка-лейтенант
В своей морской парадной форме
И был тот самый «чёрный человек»?
И мне уже который век?
Но замполиту: «Оцените, как
Сменились музыкальные пристрастья Аргентины.
И осветите экипажу этот факт
С позиций правильных, партийных.»
В проливе Дрейка шторм — не приведи господь!
А мы на глубине крутили фильмы,
Где д\'Артаньян пел про свою Гасконь
И Глеб Жеглов был обаятельным и сильным.
У них прошло пять залпов. Наших — два.
Про шахтных мы с Саражженом не знали...
А чуть погода — мы всплывали
Проветриться и ощутить великий Океан.
Нас уводила в золотое никуда
Необозримо плоская вода.
Ночами звёздам вторили поля планктона,
А днём мерещились киношные атоллы,
Где зыркают коричневые очи,
И девки все роскошны и охочи.
Хватало и без девок тем:
По курсу пара кашалотов предавалась браку,
Друг друга восхищая чёрным лаком
Своих божественно сложённых тел.
На них смотрел матрос и млел.
Мы шли тылами без малейших признаков войны,
И океан нам не доказывал вины.
Он жил своей просторной рыбной жизнью.
И я бы согласился, окажись в ней,
Простым марлином выходить из глубины...
Пройдя экватор, я ушёл на полтораста метров.
Храня опасливость и осторожность смертных,
В любой момент готовый к схватке,
Пошёл к Камчатке.
Осталось десять дней.
Четыре.
Завтра.
АЛЕКСЕЙ
Об Алексее - ничего.
Ни по приборам, ни по слухам, ни по связи.
Ни от врага, ни персонально от него.
Но без него рассказ мой недосказан.
Отсутствие следов и всяческих известий
Указывает только на одно: удар возмездия.
Недель на пять он затаился в глубине
В расщелине, во тьме кромешной.
И будет залп его вполне
Успе-е-ешшны-ы-ы-й...
В. Высоцкий
АТАКА
Мой залп ушёл, и я подвсплыл.
Старпом добрал балласта. Мы зависли.
На траектории смертельные послы
Уже цепляли цели линзой,
Минута - и мостов оплавятся мослы,
Сметутся небоскрёбов призмы...
Как говорится, «иже» вам и «присно».
...План был обширный и простой.
Генштаб назначил флотские ученья,
Где каждый показал, что стоил:
Стрелял, бомбил, гонялся за треской...
Акустика визжала нам в обеспеченье.
А в это время наши два макета
Стояли мирно у причала.
И всё, что надо, было в них нагрето,
И всё, что надо, штатно излучало.
Их спутники фиксировали это.
А мы, как водится, под самый под сочельник
Бесшумно, медленно, почти что бездыханно
Ушли под слой холодного теченья
И растворились в водах океана.
Задание — других не лучше и не хуже:
Пройти полшарика, себя не обнаружив,
До точки, где никто из нас не лазал.
Оттуда доложить и ждать приказа.
Мы пробирались к Антарктиде
По линии раздела дат.
Ни белый свет меня, ни я его не видел.
И океан, наш древний прародитель,
Хранил в скорлупку запечатанных ребят.
Лишь бледная морская тварь
Смотрела неподвижным круглым глазом,
Как нечто чёрное длины несообразной
Противно всем законам естества
Явилось, длилось и исчезло разом.
В холодных водах взяли курс на запад.
Я знал: мы нападём внезапно.
Они закрыли полюс перехватом -
Мы будем бить по ним через экватор.
Мы — методично и нахрапом,
И тихой сапой или на арапа,
И с сатанинской хитростью от Янгеля до вуду...
Я выполню задачу. Гадом буду.
В Атлантику мы вышли с юга
И взяли курс на север вдоль хребта.
За вахтой вахта следовала кругом.
Мы все почти возненавидели друг друга
На тренировках течей и атак.
Короче, на намеченную точку
Я встал по местному в час ночи.
Забросил буй и, подрабатывая малым,
Учитывая снос и направленье ветра,
Завис над пропастью разлома Боде Верде.
Координаты занесли в журналы.
Всё то же над разломом Вознесенья
Должна была проделать лодка Алексея.
И тут меня какой-то морок обволок:
Как будто расступился потолок,
Мне голову наполнил воздух,
И я движеньем танцевальным, грациозным
Оставил пост, покинул корпус
И бельевой, волнистой пластью ската
Всплыл и поплыл вдоль звёзд и вдоль пассата.
Дыша и наслаждаясь оттого,
Что не несу ответ ни за кого.
Но этот скоротечный парадиз
Прервал звонок. Звонил радист.
И ощущенье дежавю: я знал,
Что скажет он: «Зевс» прекратил сигнал».
А дальше — цепь технологических шагов.
За две минуты слили семь потов.
С отсеков и постов:
«Проверил — подтвердил — готов!..
Проверил — подтвердил — готов!..»
Расписана была, как партитура,
Бикфордовая эта процедура...
Я, Александр Зимин,
командир советского подводного
стратегического ракетного крейсера «Ростов»,
жизнью и честью отвечающий за страну,
сказал команду «Товсь!»,
сказал команду «Пуск!».
ПЕПЕЛ
Стратег волну утюжил и бодал.
Вода не спорила и уважала силу.
Она, разжатая передней полусферой,
Из синей становилась серой,
Окатывала чёрные борта
И пеною белёсой уносилась.
Поверхностью лукавилась вода.
Поверхность, впрочем, - вовсе не она:
Темнеющим пузырчатым массивом
Отвесно простиралась глубина.
Припомнилось само собой,
Как врач знакомый, китобой,
Рассказывал, что при перитоните
Он полость промывал забортною водой.
Такая уж подробность. Извините.
И я представил острова без птиц,
Гольфстрим, насыщенный осадками частиц,
Где рыба рыбой обжиралась втрое
И тут же разлагалась рыбьим белокровьем,
Озёра в отвратительных разводах
И хаотичные развалины заводов,
И нашу базу, школу, двор,
И белый чистый снеговой простор...
И снова пустоглазые дома без кровель.
...Уход с атаки — та ещё задача,
Инструкции на восемь серий.
Всё выполнил.
Акустик слушал север.
Сидит без майки, раскорячась,
Потеет широченная спина.
Уже плевать, кто первый начал.
«Ну что там, старшина?» -
«Там, командир, ВОЙНА».
Война. Вой-на. Вой-на. Вой...
Вон там в наушниках, за той спиной
Глубины вспенились шумами.
К едрене Фене и к едрене маме!
Остервенело и фронтально
Державы резались флотами.
Пошёл к ребятам по отсекам
Сказать, что все они герои.
Но внутренне был как-то не настроен
И чувствовал себя себе соседом.
И что-то в воздухе повисло -
По древу растекались мысли...
Кто смотрит в пол, кто чуть левее.
Мне показалось, или впрямь меня жалеют?
Хотелось всем раздать шампунь для тела -
Намыль, помой, опять намыль -
На лицах и в глазах осела
Тончайшего помола серенькая пыль.
Я говорил, что дома ждёт работа,
Что спишемся на берег — не до флота,
Что мы теперь — пожизненные братья...
А что ещё им мог сказать я?
И верили: раз сотворил «о боже мой»,
То лодку должен привести домой...
ВРАГ
Спиной к войне направился на юг.
Всё как на практике: ходи да изучай приборы.
Матросам ананасы выдают.
Кок что-то спрашивал про творог.
Старпому 35 - откупорили брют.
Под килем банки, котловины, желоба.
Всплывал под перископ, сверяли звёзды, шли.
Забудем атом: трёхмачтовый барк
Бушпритом тычет в краешек Земли...
В глубинах тишина, лишь иногда
щеглами щёлкали китовые стада.
Вдруг: «Есть контакт! Гражданские винты.
В насадках. Два винта,» - «Под перископ!»
Ого! То ни гроша, то вдруг алтын:
Спасатель океанский жёлто-синий -
Глазам не верю - тянет на тросу \"лося\".
(714, \"Норфолк\", Саражжен командиром)
Весь силуэт, обтянутый резиной,
Разложен в окуляре по осям.
Скажите «чиииз». «Второй торпедный! Товсь!\"
Однако этот тир противен.
Враг жалок. Дифферент на нос,
На треть сухие лопасти винта.
На палубе в жилетах два матроса
И три спасательных плота.
Вот так и мне однажды довелось...
«Отставить «Товсь»! Всплываем!
Поднять флаг государственный и Флота!
Оповестить: «Торпедная стрельба!»
Буксиру: «Хода не менять. В эфир не выходить».
Лосю: «Пусть примут капитана Зимина».
Зараза-шлюпка завелась не сразу.
Со мною штурман, особист и четверо спецназа,
Поправив китель и наган,
Рванули в логово врага.
У них на огражденье выполз флаг,
Плеснул и сразу же ослаб.
Шарнирно развернулся трап.
Спецназ взбегает по рифлёным плоскостям.
Честь флагу — честь «гостям».
Без паузы: «Пройдёмте вниз» и лезу в люк.
Гебешника и штурмана — на связь и коды.
В отсеках слышно, как откачивают воду.
Спиною взгляды на себе ловлю
Далёкие от «Ай лав ю».
Каюта капитана. Сели с глазу на глаз.
«Сигару?» - «Нет» (я несколько снижаю наглость,
Но не раскашляться же мне теперь).
Я закрываю дверь.
РАЗГОВОР
Он должен был топить меня и Алексея
В проходах у хребта Уэст-Скоша
Южнее Огненной Земли.
Об этом и подумать тошно.
Мы там не шли, однако же могли.
А он словил всплывающую мину -
Скорей всего, от Аргентины -
Привет недавнего Фолклендского конфликта.
Мог стать героем, да вот фиг-то.
Чудовищный нефарт.
Сейчас идут на Байя-Бланка.
Я обнадёжил: мол, дойдёте.
Ответно расспросил об их Четвёртом флоте.*
Большая польза от подранка!
А далее
Мы полтора часа сопоставляли данные.
В итоге эта распечатка (на английском):
« Кочемасов топил Барбея. Клери топил Глотова. Лазарев топил Эберле. Фицтеллер топил Белогрива. Поваляев топил Конноли. Эйнсворт топил Шепеля. Казымов топил Смоута и Дюбо. Стрингхем топил Казымова. Баребин топил Фицтеллера. Чич топил Лазарева и Мартемьянова. Чернов топил Клери. Винслоу топил Кочемасова»
Для вдов — с примерным указанием квадратов.
Честь флагу. Шлюпке честь.
ДОМОЙ
На юг! На юг! Вдоль побережья Аргентины.
Первоисточник танго. Триста миль.
Пампасы, мериносы, куртки из ратина...
«Радист, ты музыкальным фоном истомил.
Пошарь-ка музыку в эфире.»
Но всюду скрипки, хор и слёзы «Лакримозы».
На длинных, на коротких — Моцарт, Моцарт.
Не ожидал! Вот так, по всем волнам...
Но — по кому? По ним? По нам?
Мысль странная пришла, сдвигая времена:
А может, это я, мальчишка-лейтенант
В своей морской парадной форме
И был тот самый «чёрный человек»?
И мне уже который век?
Но замполиту: «Оцените, как
Сменились музыкальные пристрастья Аргентины.
И осветите экипажу этот факт
С позиций правильных, партийных.»
В проливе Дрейка шторм — не приведи господь!
А мы на глубине крутили фильмы,
Где д\'Артаньян пел про свою Гасконь
И Глеб Жеглов был обаятельным и сильным.
У них прошло пять залпов. Наших — два.
Про шахтных мы с Саражженом не знали...
А чуть погода — мы всплывали
Проветриться и ощутить великий Океан.
Нас уводила в золотое никуда
Необозримо плоская вода.
Ночами звёздам вторили поля планктона,
А днём мерещились киношные атоллы,
Где зыркают коричневые очи,
И девки все роскошны и охочи.
Хватало и без девок тем:
По курсу пара кашалотов предавалась браку,
Друг друга восхищая чёрным лаком
Своих божественно сложённых тел.
На них смотрел матрос и млел.
Мы шли тылами без малейших признаков войны,
И океан нам не доказывал вины.
Он жил своей просторной рыбной жизнью.
И я бы согласился, окажись в ней,
Простым марлином выходить из глубины...
Пройдя экватор, я ушёл на полтораста метров.
Храня опасливость и осторожность смертных,
В любой момент готовый к схватке,
Пошёл к Камчатке.
Осталось десять дней.
Четыре.
Завтра.
АЛЕКСЕЙ
Об Алексее - ничего.
Ни по приборам, ни по слухам, ни по связи.
Ни от врага, ни персонально от него.
Но без него рассказ мой недосказан.
Отсутствие следов и всяческих известий
Указывает только на одно: удар возмездия.
Недель на пять он затаился в глубине
В расщелине, во тьме кромешной.
И будет залп его вполне
Успе-е-ешшны-ы-ы-й...